локти кусал, в ногах у «Талисмана» валялся: отдай, Гранич! наше ведь, зверское! любые деньги! л-л-л-люб-б-бы-ы-ые! А хрен в сумку! «Талисман» первичен!

Но в иных случаях — почему нет? Если не поощряя, то попустительствуя. Убудет? Не убудет. И это с учётом неминучей гражданской казни для перебежчиков.

О, ритуал в крематории, о! Изменщик на тех самых горизонтальных вратах, забранных гаражным жалюзи. Приговорные слова, преломление ручки-самописки над головой. Теперь иди, ты — никто. Скажи спасибо, что те самые врата в момент-икс не разверзлись, поглотив. Быть бы публике по периметру в экстазе! Она и так-то в экстазе. Смешно. Не правда ли, смешно? Смешно. И вам смешно, и даже мне. По чьей вине, по чьей вине?

Дурдом и дурдом. Крематорий тех времён. А неплохие времена, ведь неплохие! Шальные деньги, огненосные творцы, Гранич в «Талисмане», гадюка с лягушкой друзья до поры. И эта… ну, такая… которая везде и всюду, и её все хотят…

Стоп! Не поминай вотще и всуе!

Кого?

Её, её! В крематории уже тогда кое-кто из дальновидных если не шептался, то выразительно помалкивал: годите-годите, лет через пять-шесть она здесь главней всех станет.

И? Да. Лет через пять-шесть. Стало так. Огненосные творцы никуда не подевались, но без неё — как без рук, без ног, без мозгов. Хуже стало?

Нет, пожалуй.

Лучше стало?

Да, пожалуй.

Тогда какого diablo?! Не пошли бы все?!

Тихо-тихо, уже никто никуда не идёт. Всё прекрасно в этом лучшем из миров. И… главное, незыблем Издательский дом даже в дни печали.

Дни печали? Дни печали. Сугубо личное, но общественность сочувствует. Глава Издательского дома нежданно-негаданно теряет… положим, не мужа, но… многолетнего вхожего. По ней и не скажешь, воплощённая беспристрастность. Но мы-то с вами зна-аем. Надо соответствовать, подыграть ментально: дни печали, дни печали. Кто хоть в ящик сыграл? Ах, тот самый?! Который пять лет назад всех на sextris подсадил?! Гы! Слушай, а неплохие времена были! Пойти возложить пару гвоздичек. Он же молодой совсем, относительно. Цирроз, нет? Нет, не цирроз. Хуже. Или лучше? Сам себе режиссёр, гы.

* * *

Возвращаясь к напечатаному:

Или собьёт рабочий ритм крематория (крематория!) — на весь день, на следующий — тоже, и на потом…

Примеры можно множить-перемножать.

Зачем ему?

Ну, как! Что наша жизнь? Игра! Вот я вас всех переиграю!

Остынь, старина. В конце концов договорились сообща: кулон Кузьмы!

Как же, как же. Договорились. Хорошо, напомнили! А сыграемте-ка на кулон Кузьмы ещё! Слабо?

Да никто с тобой играть не собирается, нет желания!

Нет уж, играйте! Да, вынуждаю! Иначе как вас всех переиграть, если вы все в отказ?! Так нечестно, нечестно!

Старина Макс. Mad Max: Fury Road! Его энергию в мирных бы целях! Если честно (поверили?), у нас таких не любят. Впрочем, «любят, не любят» — не к нам. Но — ценят. С опаской, но ценят. При неизбежном раннем-позднем фиаско — вздох облегчения без озвучки: а я ведь ему говорил, сколько раз ему говорил! Хотя, конечно, жаль…

* * *

И ведь говорил ему, сколько раз ему говорил!

Сколько? Ни разу. Выглядеть, а то и быть ущемлённым (вставить по вкусу) — вот увольте! Он сам должен бы понять. Да понимал, понимал! Но — перфекционист хрéнов! Старый, опытный камикадзе.

Что глодало? Разве покопаться в его фантомных завихрениях? Та же бутыль Hennesy V.S.O.P. — да, на чьей же ещё совести?! Виновные, да, понесли суровое наказание, все виновные, включая каналью трактирщика. Но! Но! Вдруг у кого-то мысль: почему ты на это пошёл? Да-да, не ты, не пошёл, не на это, сбоку припёка, вообще не в курсе. Но по сути-то. Устранил соперника, даже не из ревности, просто чтоб не путался под ногами, чтоб не было. Да не у кого-то мысль, у неё мысль! Вслух? Если бы вслух! То-то и оно. Положим, ему начхать, с кем она и со сколькими. Ан… Мысли-то, мысли куда девать? Особенно её мысли, которые могут возникнуть?! Оскорбительно, да. Уже и думалось о том ранее, но куда деться, если такие вот… фантомные завихрения.

И ведь говорил ему, сколько раз ему говорил!

Ни разу.

* * *

Пять лет они вместе были, шесть? Да, почти шесть, плюс-минус.

Ну, как — вместе? Быть с ней вместе — врагу не пожелаешь. Другу — подавно. Не вместе, но рядом. Ваше и счастье, что я не ваше счастье. Как-то так.

Как-то так у них и получалось до поры.

Эдакий подчёркнуто цивильный террорист. Игрушки в дружелюбие. Никакие возражения, впрочем, не принимаются. См. holliwood production.

Эдакая подчёкнуто независимая, но смиренная. Стокгольмский синдром, всё такое, а вы милый. Но в подходящий миг: звиняй, дядька, долго терпела, не обессудь! См. holliwood production.

В промежутке — suspence минут на сорок, на часок. См. holliwood production.

И — гримаса цивильного террориста в последний миг, досада вкупе с недоумением: нет же! как же! я же профи! я же всё учё…

Сдохни, тварь! Довольно поизмывался! Поделом и мука!

* * *

Holliwood не holliwood… Не знай старина Евлогин старину Багдашова… Поизмывался он, Mad Max вволю. Застарелые плюс новообретённые комплексы тетёшкал.

Какие, какие? Расскажите, расскажите!

Увы и ах, идите nach! Без микрофона — пожалуй, да. Хоть сейчас. Точно, без микрофона? А если найду? О, вот же он! Пшли вон! Все — вон! В сад, в сад!

Теперь, когда никого нет (а никого нет, проверено!), вот…

Она же всегда-пожалуйста, если ресторан. Пристойная музыка. Строгие салфетки. Учтивые пингвины. Хамские морды по соседству исключены. И после посуду не мыть, мусор не выносить. Вполне! Макс? «Все флаги»? В который раз, но почему нет?!

Нюанс — меню.

Она — мимо рыбы. Так сложилось. Исторически. Любая рыба — не рыба, если не осетрина. Балована прикаспийским детством, есть такое. С некоторых пор и осетрина — мимо, категорически. А то, помнится, бывший супруг её… Цыц! Забыли! Ну, забыли.

А теперь? А теперь добро пожаловать! «Все флаги» к вашим услугам! Чего изволите? Не осетрину же, пусть первой свежести! Осетрина — вульгар. Ну, гламур, тот же вульгар. А вот обратите внимание! В меню сегодня: shirouo no odorigui (dancing icefish), мельчайшие прозрачные рыбки, живые. Или вот: оdori (live fried fish), их едят, они глядят. Или вот: вне меню, но если хорошо и правильно попросить, тогда вовсе takifugu rubripes, тс-с-с…

Ни разу не притронулась. Ни к dancing icefish, ни к live fried fish. Фу! Ни тем более к takifugu rubripes. Вот!