«Можешь продолжать, Приносящая Свет».

Морриган едва не взвизгнула от удивления. Голос богини былне таким сильным, как раньше, но он обволакивал ее в темноте, оказался почтиосязаемым.

— Я хочу попросить у тебя благословения для Сидеты наследующий лунный цикл.

«Для всей этой страны?» — прозвучало из темноты.

— Вообще-то как раз об этом я и хотела поговорить. Мне ненравится, как тут обращаются с Биркитой. Кое-что, вернее, кое-кто в здешнихкраях затаил недоброе, как мне кажется. Поэтому, наверное, мне бы хотелосьпопросить у тебя благословения только для тех, кто его достоин. — Морриганснова прикусила губу, не зная, что сказать.

«А разве Избранной Богини не следует молиться за всехлюдей?»

Морриган нахмурилась и ответила:

— Видимо, да, но я стала верховной жрицей совсем недавно. Тынаверняка знаешь, что я вообще не из этого мира, поэтому вполне могу делать всене так.

«Прислушивайся к своему чутью, дитя. — От смеха Богини втемноте сверкнули искорки. — Оно тебя не подведет».

Адсагсона говорила так поземному, казалась столь близкой,что Морриган чуть было не спросила ее о тех голосах, что слышала всю жизнь. Онауже открыла рот, но слова не шли с языка.

«Вдруг я испорчу эту чудесную беседу своими сомнениями,принесенными из прошлого? Говорила же Биркита, что это другой мир. То, чтобыло, я должна оставить за спиной».

Поэтому Морри сказала лишь:

— Спасибо, Богиня. Я постараюсь прислушиваться к своемучутью.

«Тогда знай, что ты получаешь мое благословение, МорриганМаккаллан, Приносящая Свет. Через тебя его обретают и люди Сидеты. Твой светозарит темноту...»

Из глубины пещеры на девушку подул ветер. Он окутал ее тело,приподнял волосы, нежно, почти по-матерински, коснулся кожи.

Морри задрожала, тронутая до слез, и прошептала:

— Да здравствует Адсагсона!

Как только Богиня покинула пещеру, все жаровни зажглись такшумно, словно волны накатили на темный берег. Морриган подняла голову, вытерласлезы и от радости обхватила себя руками.

Она принадлежала Богине!

Прежде чем вернуться в Усгаран, Морриган чуть не забыласнова нацепить топ. К счастью, она вовремя спохватилась, заметила, чтополураздета. Теперь, когда ритуал был окончен и Богиня удалилась, разгуливатьполуголой казалось ей не совсем хорошей идеей. Хотя, как призналась она самойсебе, затягивая шнуровку, сбросить с себя топ было совсем в духе шестидесятыхгодов, очень по-девчоночьи. Бабушке понравилось бы. Морри надеялась, что иБиркита одобрила ее выходку. Бывшая верховная жрица теперь находилась в Большомзале вместе с Дидре и Рейлин. Ожидание встречи с женщинами, а также чувствоголода заставили ее поторопиться. Брина вышагивала рядом.

Хорошо, что Морриган запомнила дорогу. Разумеется, впротивном случае она все равно не потерялась бы, легко нашла бы зал благодаряобонянию. Запах свежеиспеченного хлеба указывал путь не хуже дорожных знаков.Когда они с Бриной вошли в пещеру, девушка поразилась, сколько там собралосьнарода. Все оживленно о чем-то беседовали, и Морри сразу отметила, что смехзвучал теперь гораздо чаще, чем в предыдущий вечер за ужином.

Женщина, в которой Морриган узнала резчицу по камню Глэдис,подняла взгляд и заметила ее появление.

— Приносящая Свет идет! — закричала она.

Все женщины с радостными возгласами поднялись и поклонились.Мужчины, которых было меньше, тоже поприветствовали ее как джентльмены, склонивголовы. Всеобщее внимание взволновало Морриган, внутри у нее все затрепетало.

Затем вперед вышла Биркита и присела перед ней в низкомпоклоне. Морриган быстро подхватила ее под руки и подняла.

— Прошу тебя, не надо, — с серьезным видом сказала она.

— Верховную жрицу полагается встречать с почтением. —Биркита улыбалась сквозь слезы счастья.

— Пусть приседают другие, только не ты. — Морриган обнялапожилую женщину и прошептала: — Как я справилась?

— Чудесно!.. Просто идеально, — ответила та.

— Значит, раздевание сработало?

— Это было очень уместно. Богиня осталась довольна. —Биркита слегка отстранилась и погладила щеку Морриган. — Но я хочу, чтобы вы,дитя, были осторожны. Явное пренебрежение к распоряжениям власти может навлечьбеду даже на верховную жрицу.

Девушка продела руку под локоть Биркиты и ответила:

— Я слушаюсь только Богиню и без всякого пренебрежения —явного или скрытого — отношусь к ее распоряжениям.

Биркита, похоже, хотела что-то добавить, но их подхватилатолпа веселых болтушек и потянула во главу стола, уставленного яствами и вином.Морриган сразу отметила отсутствие Шейлы и Перта, но выражать удивление ей былонекогда. Она утоляла голод и беседовала с женщинами, наперебой расхваливавшимиволшебную красоту ритуала, когда ее кожа сияла, и все кристаллы переливалисьсветом. Все были радостно возбуждены и счастливы. Морриган показалось, чтоБольшой зал наполнился любовью Богини, в которой они все купались.

Вот почему излишне трезвый голос Хозяйки подействовал навсех как ведро холодной воды:

— Верховная жрица, вы не слишком заняты? Было бы неплохо,если бы вы согласились поприветствовать вместе с нами наших гостей.

Морриган, только что набившая рот сыром и мясом, поднялаглаза и увидела перед столом Шейлу и Перта. На них были такие же роскошныеодеяния, как и ее парадное платье для церемоний. Шейла даже нацепила на головуширокий золотой обруч, походивший на корону.

Морриган проглотила еду, вытерла рот и попыталась ответить сдолей здорового юмора:

— Конечно, я пойду. Без проблем. — Она натужно улыбнуласьсоседям по столу. — Простите, кажется, долг зовет. — Девушка поднялась и подалазнак Бирките. — Нас обеих.

— По обычаю, именитых гостей приветствуют теперешниеверховные жрицы, а вовсе не бывшие, — заявила Шейла, едва удостоив Биркитувниманием.

Морриган поймала ее холодный взгляд и деловито заметила:

— А вы разве не слышали об обучении во время работы?

Хозяйка удивленно заморгала, но быстро овладела собой.

— Чего? — язвительно рассмеялась она. — Простите меня,верховная жрица. — Титул Морриган Шейла произнесла словно детскую кличку. — Ноя считала ваше положение призванием, а не просто какой-то работой.

— Местное заблуждение, — отрезала Морриган. — Там, откуда яродом, работа может быть призванием. Взять хотя бы моего дедушку. Он былтренером и учителем, человеком, который формировал тело и душу юношей, темсамым меняя их жизнь. Он называл это своей работой. Все верно, но таково былоего призвание. Я из другой страны, Шейла. Некоторые мои слова здесьвоспринимаются по-другому, но это не означает, что они выражают иные чувства.