– Но моего дедушку, если что, звали Виталий.

– О-о-о! Разумеется! Юра был лишь одним эпизодом в ее жизни, по-настоящему он был ей не нужен! Она бросила его, как бросала многих до него и, уверена, бросала многих после. Но ко мне Юрий больше не вернулся. Ему было стыдно. Он стыдился того, как глупо променял истинное чувство на дешевку. В итоге он совсем пал духом, женился на какой-то совершенно неподходящей ему грубой и примитивной женщине, пристрастился к выпивке и погиб!

Зинаида Никитична смотрела на Ксюшу, словно ожидая от нее каких-то комментариев. Но что могла сказать Ксюша? Извиниться за поведение своей бабушки?

– Бабушка избавила вас от знакомства с легкомысленным и пустым человеком. Он увлекся сначала вами, потом ею, затем еще какой-то женщиной, а закончилось все его увлечением бутылкой. По-моему, вы должны быть рады, что это ваше знакомство с Юрием так и осталось всего лишь знакомством.

Зинаида Никитична так и замерла с полуоткрытым ртом. Похоже, до сих пор никто не предлагал ей рассмотреть ситуацию с этой точки зрения. Она привыкла считать себя невинной жертвой, а других – негодяями или негодяйками.

– Все равно, я знаю, Юрий любил меня! С ним я была бы счастлива! А в нашей разлуке виновата твоя бабушка.

– Ладно. Бабушка не должна была вмешиваться. Вы и сами впоследствии поняли, что за фрукт этот Юра.

– Ты пошла в свою бабушку, – враждебно произнесла Зинаида Никитична. – Тоже любительница совать нос не в свое дело.

Ксюша и тут не стала спорить. Да, любопытство родилось на свет раньше ее. Ксюше вообще не хотелось много говорить. Она сидела в восхитительно удобном кресле и размышляла, что вообще происходит с ней. Идти каяться старушка явно не собирается. Интересно, а зачем она завела весь этот разговор? Еще понятно, зачем она рассказала про злодеяния Георгия. Человеку надо было выговориться. Но зачем Зинаида Никитична призналась Ксюше, что убила племянника? Такая откровенность была совсем лишней. Могла бы и помолчать. Никто не подозревал Зинаиду Никитичну в убийстве родного племянника.

И тут внезапно взгляд Ксюши вновь остановился на чашке Зинаиды Никитичны. И девушка наконец поняла, что все это время казалось ей неправильным. Чашка была полна! Она была налита почти до самых краев и такой осталась до сих пор. Зинаида Никитична не пила чай, она лишь делала вид, что отпивает из чашки по глоточку. Она каждый раз подносила чашку к губам, имитировала глоток, но в рот ей не попадало ни капли. А вот Ксюша свой напиток выпила почти до дна. И теперь ей хотелось спать. И лень было шевелиться. И на руки, и на ноги навалилась такая тяжесть, что казалось, на Ксюшу надели пудовые гири. И понимание того, что она, кажется, здорово попалась, накрыло девушку.

Зинаида Никитична тем временем с неожиданным для ее возраста проворством двинулась вокруг стола. И ее походка, неровная и шаркающая, заставила Ксюшу похолодеть. Она уже видела существо, которое передвигалось такими же рывками. И знакомый страх, от которого стыла даже кровь в жилах, вновь охватил девушку. Если Зинаида Никитична немного наклонится, то ростом будет Ксюше по пояс. Она и так маленькая, а если еще согнется, как если бы у нее болела спина, да накинет на себя что-нибудь вроде большого шерстяного платка, то превратится в того самого монстра, который так напугал Ксюшу ночью в музее.

Морра! Та самая жуткая и ужасная морра не была плодом воображения Ксюши. Девушка и впрямь видела существо, похожее на морру. Только это была никакая не морра из сказок, а их дорогая и всамделишная Зинаида Никитична.

– Это были вы! – ахнула Ксюша. – Тогда ночью в подвале!

Зинаида Никитична даже не вздрогнула.

– Я тоже слышала, что в вашем кабинете кто-то есть, – сказала она. – Но я не знала, кто именно там спрятался. Ты? Или Кристина? Я колебалась, кого из вас выбрать. Если бы ты была откровенна, то могла бы спасти жизнь Кристине.

– Вы и Кристину… Зачем вы хотели ее убить?

– А зачем ты мне солгала? Я же спрашивала тебя, где ты провела ту ночь? А что ты мне ответила? Ты заявила, что была на свидании с кавалером.

– Ничего я вам такого не говорила!

– Говорила, говорила. Ты заявила, что вы с твоим молодым человеком всю ночь гуляли по городу, любовались белыми ночами.

– Ничего подобного я вам не говорила. Это я похвасталась своей подруге.

– Подруге Ане! – кивнула Зинаида Никитична. – Той, которая живет в Австрии.

Ксюша так и замерла с выпученными глазами:

– Откуда вы это знаете?

– Никогда не нужно недооценивать пожилых людей, моя дорогая деточка. Некоторые из них все же не так безнадежны. Может, мы и не такие продвинутые в этих ваших компьютерах, но мы знаем, к кому надо обратиться, чтобы нам сделали все, что нам нужно. Одному моему молодому другу не составило труда взломать страничку твоей приятельницы и послать тебе письмо от имени Ани.

– Значит, Аня мне не писала?

Ксюша не могла сказать, что за чувства она сейчас испытывает. Горечь? Обиду? Раздражение?

– Зачем вы влезли на ее страничку? Зачем написали мне от ее имени?

– А как еще мне было выяснить, кто из вас двоих был той ночью в музее. Ты или Кристина? Я ведь слышала, как у вас в кабинете кто-то шевелился. И потом кто-то преследовал меня, я видела чью-то тень в подвале. Но как понять, ты это была или она?

– Спросили бы.

– И вызвать подозрения? Нет уж! Спасибо! Да и как бы это выглядело, если бы я вдруг начала интересоваться тем, как и с кем вы провели минувшую ночь? Я выбрала более надежный способ. Поинтересовалась от имени ваших друзей – твоей подруги Ани и подруги Кристины – Персика.

– Впервые слышу про какого-то Персика.

– Тем не менее Кристина очень быстро ответила. Ночь она провела интересно, но к любовным отношениям это не имеет никакого отношения. Скорее вопрос профессионального свойства. И еще она приписала, что у них на работе творится невесть что и она хочет в этом разобраться. Кого я должна была заподозрить? Тебя, которая наврала своей подруге, что была на свидании с кавалером? Или Кристину, которая прямо сказала, что хочет разобраться в том, что происходит в музее?

– Ее.

– Конечно, я подумала на Кристину. Еще удивилась, потому что такое любопытство было не в ее характере. Мне всегда казалось, что Кристину, кроме нее самой и ее дел, ничего не интересует.

– А почему вы не подумали о том, что это вообще мог быть кто-то третий или даже четвертый? В музее полно сотрудников. Кто угодно мог оказаться той ночью в нашей комнате.

– И как этот кто угодно попал бы к вам в кабинет? И потом я видела силуэт. Это был женский силуэт.

– В музее есть много других женщин.

– Силуэт молодой подвижной женщины. Кроме тебя и Кристины, молодых у нас нету. Как бы ни старались наши дамы молодиться, а все движения и осанка уже не те, как у молоденьких.