– Так, Сидоренко, оставить мне тут смехуечки!.. Раз такой брезгливый – сортиры будешь чистить до тех пор, пока союзники второй фронт не откроют! – прикрикнул лейтенант Ракитин.

До места тряслись по ухабам на бронированном грузовике, по команде спешились. Пулеметчик развернул крупнокалиберный ДШК за щитком – прикрытие не помешает. Радист приготовился слушать эфир, в группе была и переносная рация, так легче наладить взаимодействие. Каждый прекрасно знает свои задачи.

Лейтенант Ракитин подошел к пехотному капитану, командиру роты. Вокруг стояли бойцы, чуть дальше в развалинах раздалась короткая очередь, потом еще одна.

– Здравия желаю, капитан Стрельников, – офицер пожал руку лейтенанту Ракитину.

– Что случилось, товарищ капитан?

– Немцы засели в развалинах и отстреливаются. У меня только за полчаса – трое раненых. А эти гады забаррикадировались и лупят! У них там, похоже, пулемет.

– Пулемет – это плохо, – согласился Ракитин. – Ничего, сейчас мы их, в прямом смысле, «выкурим»!

Дальше бойцы НКВД лейтенанта Ракитина действовали по заранее отработанному плану. Понятно, что в этом случае никаких «Хенде хох!» и «Гитлер капут!» не получится. Тогда и жалеть «фрицев» нечего.

Пулеметчики с «Дегтярев-пехотными» взяли на прицел баррикаду в развалинах и били короткими очередями на любое шевеление. Нужно было дать понять, что окруженному врагу деваться некуда, пусть понервничают напоследок… По баррикаде работали и снайперы с самозарядными винтовками Токарева. Судя по всему, парочку «гансов» им подстрелить все же удалось. Но вот переть на немецкий пулемет было совсем не по-людски.

– Дымовые шашки давай! – приказал лейтенант Ракитин.

За непроницаемой серой пеленой двум стрелкам с «Кампфпистоле» удалось подобраться на полсотни метров. При этом «родные» пулеметчики НКВД огня не прекращали, стремясь все же додавить вражеских стрелков. Но из дымовой завесы то и дело вырывались бледно-малиновые и белые немецкие трассеры.

Виктор тоже взял «Кампфпистоле» и самодельный патронташ с 26-миллиметровыми гранатами. Подполз и устроился за большим каменным обломком. Ракитин откинул вниз ствол, вставил латунную гильзу с зарядом, привел массивный пистолет в боевое положение, прицелился и нажал на спуск. Отдача ощутимо лягнула в плечо, будто бы он стрелял из охотничьего ружья двенадцатого калибра. Метрах в пятидесяти громыхнул взрыв. Это послужило сигналом к обстрелу. Двое гранатометчиков, тоже с «Кампфпистоле», ударили разом. Новые взрывы раздались слитно. Виктор перезарядил массивный пистолет и вновь нажал на спусковой крючок.

Под прикрытием гранатометчиков к развалинам сумели подобраться стрелки с компактными пистолетами-пулеметами. Под стволами были закреплены электрические фонари.

К этому времени дымовые шашки уже отгорели и завеса начала рассеиваться, но взрывы 26-миллиметровых гранат подняли тучи мелкой кирпичной пыли.

– Огонь! – Виктор отложил трофейный пистолет-гранатомет и взялся за более привычный пистолет-пулемет Судаева.

Короткие очереди ударили в развалины дома, где прятались гитлеровские недобитки. Воины НКВД садили часто, патронов не жалели. Как только у кого-то пустел магазин, он тут же криком предупреждал, стрелка прикрывали во время перезарядки.

Гитлеровцы огрызались короткими очередями и разрозненными выстрелами из винтовок. Но чувствовалось, недобитки сломались морально, их воля к сопротивлению угасала, оставалась одна только истерия.

– Мужики, аккуратнее! Не подставляться, – прокричал лейтенант Ракитин, памятуя о загнанной в угол крысе.

Смерть таилась за каждым поворотом в хаосе битого кирпича и полуобвалившихся стен, за каждой грудой кирпича. Виктор вел группу, держа палец на спусковом крючке. Краем глаза заметил шевеление слева – разворот и короткая очередь располосовала гитлеровца. Тут же ударили пистолеты-пулеметы Судаева справа и слева. Бойцы прикрывали командира и друг друга. Из-за груды битого кирпича хлопнул одиночный винтовочный выстрел. Тут же «Судаевы» в руках опытных бойцов НКВД отозвались злым стрекотом. Вперед полетела «лимонка». Очередь пулеметчика с «ручником» ДП-27 прошла по разрушенному второму этажу здания, оттуда рухнули вниз двое недобитков.

– У меня пусто, перезаряжаюсь! – пока стрелок менял «тарелку» с патронами к пулемету, его страховал один из бойцов с ППС-42 на изготовку.

«Подметая» раскаленным свинцом все перед собой, пограничникам НКВД удалось продвинуться к проему в развалинах, откуда бил пулемет. Теперь уже «Дегтярев-пехотный» ударил в эту импровизированную амбразуру. Зеленовато-желтые трассеры подсвечивали непроницаемую мглу. Туда полетели бутылки с зажигательной смесью. А следом ворвался огромный факел всепожирающего пламени из трофейного огнемета!

Огнемет – в который раз – решил исход дальнейшего противостояния. Помирать живым факелом «фрицам» не хотелось. Сидящий где-то в подкорке мозга извечный животный страх перед огнем победил звериную истерию загнанных в угол крыс.

– Гитлер капут! Гитлер капут! – изможденные, в каких-то невообразимых обносках, заросшие и завшивевшие, гитлеровские солдаты выходили, подняв руки.

«Попаданец» и бывший студент-историк Виктор Ракитин глядел поверх ствола пистолета-пулемета в безумные, с голодным блеском, глаза врагов и вспоминал известный отрывок из военных мемуаров начальника штаба VIII армейского корпуса Шестой армии фельдмаршала Паулюса – Иоахима Видера:

«…В подземных убежищах тут и там среди больных и раненых прятались здоровые боеспособные солдаты. Участились случаи нетоварищеского поведения, кражи продуктов, неповиновения командирам, вплоть до открытого мятежа. По лабиринтам подземных развалин слонялись солдаты из различных дивизий, отбившиеся от своих частей или самовольно покинувшие их, мародеры и «заготовители», на собственный страх и риск отправившиеся на добычу чего-нибудь съестного и стремящиеся увильнуть от направления на передовую…

…В последнее время в Сталинграде было введено чрезвычайное военно-полевое законодательство, предусматривавшее самую тяжкую кару за любой проступок. Мародеров предписывалось расстреливать в 24 часа. Были введены офицерские патрули, и рыскавшие полевые жандармы с металлическими бляхами на груди имели приказ принимать самые беспощадные меры. В результате этого не одна сотня немецких солдат, не устоявшая перед обрушившимися на них бедствиями, погибла под немецкими же пулями…» [16].

Когда-то, еще в Донецке в начале XXI века, Виктор Ракитин практически выучил наизусть отдельные отрывки из этой страшной в своей правдивости книги. Теперь же он лично пережил и прочувствовал все это чудовищное напряжение, которое владело всем многомиллионным народом великого СССР все время Сталинградского сражения.