Однако при всей своей уникальности этот случай имеет совершенно четкое объяснение и конкретные причины, можно даже утверждать, что авианосец «Глориес» был обречен изначально. Принято писать, что корабль погиб в результате нескольких грубейших ошибок, допущенных его командиром капитаном 1-го ранга Гаем д’Ойли-Хьюзом. Это совершенно справедливо, но дело в том, что «Глориесом» командовал человек, который просто не мог действовать адекватно, попросту говоря, Гай д’Ойли-Хьюз был сумасшедшим. Однако он был старшим офицером, и отрешить его от командования было очень и очень сложно.

Заявление резкое, но буквально все свидетельствует об этом. Обстановка на борту создалась совершенно ненормальная, команда не верила командиру, командир не верил команде. Д’Ойли-Хьюз насаждал атмосферу наушничества и тотального шпионажа, любое сомнение в своих приказах и даже попытку советов воспринимал как покушение на власть капитана. По количеству дезертиров «Глориес» был рекордсменом Флота Метрополии. Командир считал не только возможной, но и нормальной матерную ругань в адрес офицеров в присутствии матросов, дошло до того, что он гонялся по мостику за собственным штурманом с пистолетом в руке и вопил, что застрелит его за ошибки в прокладке. Офицеры авианосца даже обратились к корабельному врачу с просьбой провести обследование командира. Существует версия, что «Глориес» отделился от эскадры только потому, что д’Ойли-Хьюз желал как можно быстрее отдать под трибунал командира боевой авиационной части капитана 2-го ранга Хита за несогласие со своими решениями. Во всяком случае, командующий авианосными силами вице-адмирал Лайонел Уэллс никогда не сказал ни слова, почему «Глориес» получил разрешение следовать в сопровождении всего лишь двух эсминцев. Короче, повторю: авианосец был обречен.

Он был обречен, несмотря на то что немецкие корабли оказались в море почти случайно. Как мы видели, и «Шарнхорст», и «Гнейзенау» испытывали серьезные проблемы в начале Норвежской операции, однако со временем положение германского флота стало таким, что их пришлось 4 июня снова вывести в море, едва был закончен спешный ремонт. Впрочем, обстоятельства сложились так, что операция «Юно», предпринятая немцами от отчаяния, неожиданно увенчалась серьезным успехом. Адмирал Редер намеревался хоть как-то помочь немецкому десанту в Нарвике, положение которого было критическим, и отправил в море эскадру вице-адмирала Маршалля, хотя собственная разведка предупреждала его о присутствии в этом районе крупных сил британского флота, в том числе нескольких линкоров и авианосцев. Маршалль был против операции, но подчинился приказу. Хотя начавшаяся эвакуация англичан просто ошарашила немцев, они использовали представившиеся возможности по максимуму.

Утром 6 июня немецкие корабли потопили несколько британских транспортов, а потом Маршалль отправил тяжелый крейсер «Хиппер» и эсминцы в Нарвик для дозаправки, а сам остался с линейными крейсерами. В 15.46 наблюдатели «Шарнхорста» заметили на горизонте дым, а вскоре на расстоянии около 44 000 ярдов появились и мачты. Линейные крейсера повернули в ту сторону, и стало понятно, что они столкнулись с авианосцем. «Глориес» безмятежно следовал юго-западным курсом в охранении эсминцев «Акаста» и «Ардент», держа скорость 17 узлов. Воздушный патруль поднят не был, не было даже наблюдателей в «вороньем гнезде», словно бы кто-то отменил войну. Собственно, об этом позднее писал адмирал Дадли Паунд: «Казалось, на «Глориесе» забыли, что это военный корабль». Когда на западе показались два неизвестных корабля, д’Ойли-Хьюз отправил «Ардент» проверить, кто это, но тем и ограничился.

Лишь в 16.20, когда стала понятна неприятная истина, д’Ойли-Хьюз начал шевелиться. Он приказал поднять на палубу и вооружить 6 «Суордфишей» и увеличить скорость. Переданный сигнал бедствия был принят крейсером «Девоншир», который находился в 70 милях от места событий, но командир крейсера предпочел соблюдать радиомолчание, так как у него на борту находился король Норвегии. Непонятно, чем он рисковал, ведь вряд ли хоть какой-то немецкий корабль сумел догнать «Девоншир», даже если бы крейсер и был обнаружен. Впрочем, это пустопорожние рассуждения, так как на помощь «Глориесу» все равно прийти никто не успевал.

Немецкие корабли к этому времени уже делали 29 узлов, и в 16.27 они открыли огонь – но обратите внимание! – только средним калибром по эсминцу «Ардент». Лишь в 16.32 «Шарнхорст» дал первый залп по авианосцу, добившись попаданий третьим залпом. Снаряды пробили полетную палубу и взорвались в ангаре.

Эсминцы попытались сделать все, что было в их невеликих силах: поставили дымзавесу, открыли огонь. «Ардент» в 16.42 выпустил торпеды, но «Шарнхорст», обнаружив их приближение с помощью гидрофона, уклонился. «Гнейзенау» вступил в бой с некоторым опозданием, так как ему пришлось обходить «Шарнхорст». Однако он имел скорость на 1,5 узла больше, чем систер-шип, из-за не до совсем отремонтированных котлов, и, выйдя вперед, «Гнейзенау» тоже открыл огонь. В 16.56 его снаряд попал в мостик «Глориеса», убив незадачливого капитана и многих офицеров.

В 17.02 «Ардент», выскочив из дымовой завесы, дал второй торпедный залп, который оказался также неудачным, но теперь «Шарнхорст» расстрелял его, пустив в ход даже 105-мм орудия. В 17.22 эсминец перевернулся и затонул, причем перед гибелью успел всадить в линейный крейсер один 120-мм снаряд.

Стрельба по «Глориесу» временно прекратилась, так как он был полностью укрыт дымовыми завесами, но это была минутная передышка. В 17.20 снаряд «Гнейзенау» попал в машинное отделение авианосца, он начал быстро терять ход и получил крен на правый борт.

Однако в этот момент с самой лучшей стороны показал себя командир «Акасты» Гласфорд. Авианосец явно был обречен, «Ардент» потоплен, и вряд ли кто серьезно упрекнул бы его, если бы «Акаста» ушел, однако, укрывшись дымзавесой, обошел немецкие корабли и вышел на правый траверз «Шарнхорста», после чего произвел две торпедные атаки. С «Шарнхорста» обнаружили отходящий эсминец и обстреляли его, но при этом не заметили торпед, и в 17.39 одна из них попала в корму «Шарнхорста», причинив серьезные повреждения.

Сразу после этого немцы прекратили огонь по авианосцам и перенесли его на «Акасту». Уже тонущий эсминец успел попасть 120-мм снарядом в башню главного калибра «Шарнхорста», после чего он получил добавочную порцию снарядов. В 18.10 затонул «Глориес», а через пару минут – «Акаста». Немцы, опасаясь появления английских линкоров, поспешно ушли. С трех кораблей спаслись всего 47 человек, погибли более 1500. Однако повреждения «Шарнхорста» помешали немцам продолжать операцию, и это, вполне вероятно, спасло находящиеся поблизости войсковые конвои. Корабль ремонтировался до конца декабря.

После этого и было решено использовать линейные крейсера в качестве рейдеров на атлантических коммуникациях. Но первая попытка прорыва в океан завершилась провалом – корабли получили серьезные повреждения в шторм и были вынуждены вернуться назад для ремонта. Ремонт был проведен ударными темпами, и 22 января 1941 года «Шарнхорст» и «Гнейзенау» отправились в новый поход, началась операция «Берлин», самая успешная операция немецких линкоров. Честное слово, Мэхен в гробу бы перевернулся, если бы узнал о таком надругательстве над оплотом морской мощи. Описывать этот поход нет особой необходимости, так как он не сопровождался боями с противником, немцы не желали рисковать. Например, 8 февраля они обнаружили конвой НХ-106, следующий из Галифакса, но тут же выяснилось, что его сопровождает линкор «Рэмиллис» – англичане тоже были вынуждены использовать линкоры не по назначению. Адмирал Лютьенс отказался атаковать конвой, ведь пример «Графа Шпее» показал, чем чреват для рейдера бой даже с не самым сильным противником. Атаки нескольких конвоев были успешными, но от SL-63 пришлось уходить, так как его сопровождал линкор «Малайя». После многих приключений линейные крейсера прибыли во французский порт Брест, потопив и захватив за 2 месяца похода 22 торговых судна. Это было здорово, но ведь линкоры строят для других целей.