Следующий выход в океан в мае 1941 года совершил новейший линейный корабль «Бисмарк», и операция «Рейнъюбунг», не столь успешная, как «Берлин», получила куда более широкую известность. Планом предусматривались совместные действия «Бисмарка» и тяжелого крейсера «Принц Ойген» из Германии и линейных крейсеров из Бреста. Но постоянные проблемы с котлами на «Шарнхорсте» и случайное попадание авиационной торпеды в «Гнейзенау» уполовинили намеченные силы. И все-таки «Бисмарк» отправился в рейд, причем Редер дал адмиралу Лютьенсу разрешение атаковать защищенные конвои, но при этом избегая всяческого риска. Линкор должен был связать боем эскорт, а крейсер – топить транспорты, внешне логично, но вот с этого момента начинают возникать некие сомнения. С каким именно эскортом должен был бороться «Бисмарк»? Чтобы разогнать по углам крейсера, вполне хватило бы того же «Гнейзенау», а бой с британскими линкорами не входил в планы германских адмиралов. Зачем же было использовать заведомо избыточные силы? Но что было сделано, то было сделано.

Дальнейшие события опрокинули все постулаты теории вероятности. Одна «золотая пуля» в бою – это вполне приемлемо, но когда на протяжении недели эти самые пули вышибают один за другим два лучших линкора двух разных флотов, это как-то многовато. Немцы перед началом операции постарались организовать систему разведки для обеспечения действий рейдовой группы, но, увы, англичане сработали лучше, хотя приложили заметно меньше усилий. В результате состоялась именно та встреча, которой немцы хотели избежать, – с британскими линкорами, причем не из охранения конвоя, а с ударной группой, направленной на перехват рейдеров. Англичане бросили на охоту за «Бисмарком» целый флот, причем это не метафора, на охоту Флот Метрополии отправился практически в полном составе.

Система разведки у англичан была организована не лучшим образом, и все-таки вечером 23 мая немецкие корабли были обнаружены. Этот первый контакт тоже вызывает вопросы. Согласно отчетам, тяжелый крейсер «Саффолк» визуально обнаружил немецкие корабли на расстоянии около 7 миль, немцы практически в это же время засекли его с помощью гидрофонов и радара. Крейсер пропустил немецкую эскадру и, укрывшись в тумане, начал следить за ней с помощью радара. Через час немцы налетели на крейсер «Норфолк» под флагом контр-адмирала Уэйк-Уокера, который выскочил из тумана на расстоянии всего 6 миль от «Бисмарка», линкор успел дать по нему 5 залпов главным калибром, после чего «Норфолк» тоже скрылся в тумане. А сейчас вопрос: почему технические средства обоих противников обнаруживают корабли только на расстоянии прямой видимости? Почему радар «Саффолка», который имел дальность действия около 13 миль, не сделал этого раньше? Ведь в дальнейшем крейсер следил за немцами именно с этого расстояния.

Кстати, о радарах. Собственные залпы повредили на «Бисмарке» радар обзора носовых курсовых углов, и Лютьенс пропустил вперед «Принца Ойгена», на котором радар был исправлен. Это решение буквально через несколько часов создало большие проблемы англичанам.

А далее произошел еще один мелкий инцидент с большими последствиями, во всяком случае, так полагают некоторые английские историки. Радиограмму «Норфолка» об обнаружении германских кораблей получил вице-адмирал Холланд, который сразу повел свою эскадру (линейный крейсер «Худ» и линкор «Принс оф Уэлс») навстречу немцам. Он рассчитывал встретить противника на рассвете, причем сразу в позиции вожделенного «crossing-T», не особо задумываясь, сколько минут потребуется двум кораблям, чтобы парировать этот самый кроссинг. Однако крейсера Уэйк-Уокера на некоторое время потеряли немцев, и Холланд начал дергаться, меняя курс и варьируя скорость, чтобы постараться найти Лютьенса самостоятельно. В результате к утру он оказался совсем не там по отношению к противнику, где предполагал находиться.

24 мая в 5.15 «Принц Ойген» установил гидроакустический контакт с неизвестными кораблями, в 5.35 англичане обнаружили противника визуально, а в 5.45 – немцы, причем обе стороны испытали серьезные проблемы с опознанием целей. И снова никто не говорит ни единого слова об использовании радаров.

В 5.52 «Худ» дал первый залп, за ним последовал «Принс оф Уэлс», при этом «Худ» ошибочно начал стрелять по немецкому крейсеру, идущему первым, и перенес огонь на «Бисмарк» лишь некоторое время спустя. «Бисмарк» начал стрелять только через 3 минуты, при этом на его мостике произошла достаточно типичная для немцев сцена. Приказ открыть огонь попытался отдать адмирал Лютьенс, но капитан 1-го ранга Линдеман резко оборвал его: «Я не позволю выдернуть мой корабль у меня из-под задницы!» – и отдал приказ сам. Английские корабли находились в невыгодном положении, так как могли стрелять только из носовых башен – вот он, результат ночных ошибок и просчетов. Но, судя по всему, британский адмирал не считал это серьезной проблемой, ведь по опыту сражений предыдущей войны эти несколько минут просто не могли сыграть никакой серьезной роли, и в 6.00 он приказал довернуть влево, чтобы ввести в действие кормовые башни. За это время все корабли успели дать по 6–8 залпов, однако «Принс оф Уэлс» успел добиться 3 попаданий в «Бисмарк», хотя его «сырые» башни то и дело давали пропуски и залпы получались трехорудийными. «Худ» стрелял неточно, что вполне объясняется сменой целей.

Но завершить маневр англичане не успели, в 6.01 «Бисмарк» дал пятый залп, и бой фактически закончился. Один или несколько тяжелых снарядов попали в районе грот-мачты «Худа», произошел взрыв, и гордость Королевского флота, символ морского могущества Британии линейный крейсер «Худ» исчез под водой. Разбору причин его гибели посвящены несколько книг, пересказывать которые нет необходимости, все завершилось детонацией кормовых погребов главного калибра. «Принс оф Уэлс» был вынужден резко отвернуть, чтобы не протаранить обломки.

Кстати, описываемая практически всеми очевидцами сцена героического залпа носовых башен уже тонущего линейного крейсера была поставлена под сомнение экспедицией Балларда. При осмотре останков «Худа», покоящихся на дне океана, выяснилось, что у него отломлена носовая часть, что могло быть следствием еще одного взрыва погребов, и такую вспышку вполне можно было принять за пламя последнего залпа. Но категорически утверждать что-то здесь нельзя, так как в отличие от обломков «Бисмарка» и «Ямато» были лишь поверхности осмотрены, но не детально обследованы.

Разумеется, командир «Принс оф Уэлса» капитан 1-го ранга Лич не собирался сдаваться даже после гибели адмирала. Он продолжал бой, но в результате сокращения дистанции немцы начали использовать сначала 150-мм, а потом даже 105-мм орудия. Линкор получил несколько попаданий, хотя большинство немецких снарядов не взорвалось, их попадания даже не замечали. Например, 381-мм снаряд, пробивший обшивку в 8,5 метра ниже ватерлинии, воткнулся в противоторпедную переборку и мирно упокоился там. Его обнаружили только при осмотре в сухом доке. Из трех 203-мм снарядов взорвался тоже только один. А о снаряде, пронизавшем компасный мостик, в ходовой рубке узнали, лишь когда из переговорных труб полилась кровь.

В общем, капитан 1-го ранга Лич решил дальше не искушать судьбу, и в 6.06 «Принс оф Уэлс» резко отвернул от противника и начал отход, поставив дымовую завесу. Немцы по инерции дали еще пару залпов, но на этом все завершилось. Обратите внимание: огонь был открыт через 17 минут после установления визуального контакта, а сам бой линейных кораблей длился всего 14 минут, таким теперь стал темп развития событий.