— Это невероятно, — прошептала я. — Ты даже не представляешь, как мне этого не хватало.

— Знал, что тебе понравится, — Гермес сел рядом. — Зевс любит вкладывать в них истории. Большинство из них связаны с нами. Например, вон та кучка звёзд — Плеяды. Одна из них названа Майей, в честь моей матери.

— А моя звезда есть? — спросила я. Гермес усмехнулся.

— Не слышал, но позабочусь, чтобы была.

Моя ухмылка сменилась задумчивой улыбкой.

— Никто никогда не делал для меня ничего подобного.

— Никто не показывал звёзды? — он протянул мне гранат. Мой любимый фрукт — Аид приносит его на завтрак каждое утро. Я покачала головой. Нет, только не сегодня. И вообще не на земле. Не хочу этого напоминания.

— Никто не делал что-то приятное для меня, не ожидая ничего взамен.

Гермес пожал плечами, но даже в темноте я заметила, как порозовели его уши.

— Это всего лишь пикник.

Нет, не всего лишь. Сколько бы ни ухаживал за мной Аид, сколько бы ни осыпал подарками, это было не то, чего я хотела. Он пытался найти что-то, что мне понравится, но мне всё это было не нужно. А вот это — звёзды, открытое небо, вкус свободы, пускай даже временной, — всего этого страстно желало моё сердце.

Я лежала на траве, позабыв про угощения и просто глядя на небо. Гермес лежал рядом. Я наощупь нашла его ладонь.

— Я слышала, что ты сказал Аиду.

Пауза.

— Правда?

— Да, — оторвав глаза от неба, я посмотрела на него. — Спасибо тебе. За то, что вступился за меня и сказал ему то, что он должен был услышать…

— Зевс был недоволен, — признался Гермес.

— Зевс вечно всем недоволен. Я надеюсь, он тебя не наказал?

— Нет, только словесно унизил перед всем Советом. Мне не впервой.

Я провела большим пальцем по его ладони.

— Знаю, это слабая компенсация, но я бы не была сейчас так счастлива, если бы ты не поговорил с ним.

Он посмотрел на меня, на губах заиграла слабая улыбка.

— Большего мне и не надо.

Не знаю, кто сделал первый шаг, или мы оба потянулись друг к другу одновременно… Да и не думаю, что это важно. Но только что мы лежали рядом, а уже через секунду он целовал меня, а я его, и мир вокруг будто бы замер.

Это было не просто прикосновение губ — его тепло, поддержка, защита. Он готов был позаботиться обо мне, даже рискуя собственной шеей. Не потому что ему нужна моя помощь, не потому что я была обещана ему и это нельзя отменить, а потому что он видел меня настоящую, со всеми недостатками, и всё равно хотел быть со мной.

Я прижалась к нему, впервые в жизни желая быть ближе к нему. Это было совсем не похоже на мою первую брачную ночь: никакого давления, никаких ожиданий. Я хотела этого. Я хотела его.

Он не останавливал меня, а я не останавливала его. Теперь я понимала, почему Афродита столько внимания уделяет этой стороне жизни и почему Зевс снова и снова заводит романы на стороне. Это тепло, это желание, эта всеобъемлющая любовь — вот, что я должна была испытывать. Не боль, не вину, не сковывающие тело цепи. Я целовала его всё сильнее, пытаясь стать как можно ближе, и под этими сверкающими звёздами он освободил меня.

Пока у меня есть всё это, я буду свободна.

* * *

Я вернулась в коттедж на рассвете. Спутанные волосы и летящая походка. Мама бросила на меня один взгляд, и тут же помрачнела.

— Персефона, как ты могла…

Я пролетела мимо неё. Я успела искупаться в источнике, но мне нужна была расчёска.

— Не начинай, мам.

— Что значит «не начинай»? Речь идёт о твоём браке, — она не отставала от меня ни на шаг. — Милая…

— Не надо, — я резко развернулась к ней, выставляя расчёску перед собой, как меч. — Я сейчас не с Аидом. Между нами ничего не было со дня свадьбы, а сейчас у меня есть возможность делать, что хочу. Я могу заниматься чем угодно, если это делает меня счастливой.

— Даже если это разобьёт ему сердце?

Я покачала головой.

— Ты не понимаешь, мам. Он сделал свой выбор. Я же не виновата, что он любит меня. И я не виновата, что мы не можем быть счастливы в браке. Я пыталась, мы оба пытались, но у нас не получилось.

Она села на край кровати, пока я остервенело расчёсывала волосы. Только она могла испортить мне настроение после такой фантастической ночи.

— Ты вообще собираешься возвращаться? — тихо спросила она.

— Конечно, — выпалила я. — Я не брошу его, но в то же время не хочу упускать эту возможность. У меня наконец-то появился шанс стать счастливой. Почему ты не можешь принять это? Потому что это не тот счастливый конец, который ты представляла для меня?

— Потому что это вовсе никакой не счастливый конец, — мягко возразила она. — И пока ты идёшь этим путём, счастья никогда не обретёшь.

— А с Аидом, значит, обрету?

— Да. Иначе бы я даже не предлагала тебе выйти за него.

— Ты не предлагала мне выйти за него. Ты поставила меня перед фактом. И ошиблась, мам. Прости, я знаю, что тебе больно это слышать, но вы с Зевсом ошиблись. Мы не счастливы. Я не счастлива, и чем дольше мы будем заниматься этим самообманом, тем несчастнее будем в итоге. Поэтому просто оставь эту тему в покое, ладно?

Я вернулась в кухонную зону, разожгла огонь взмахом руки. Я не было голодна, и вообще нам не нужно питаться, но сам процесс готовки успокаивал меня, а возможности заняться этим не было уже очень давно. Всё должно было быть иначе. Мама должна была отнестись с пониманием, даже если ей это не нравится. Она ведь всегда так поступала: понимала и принимала. То, что произошло с Гермесом, было самым правильным моим решением. Он сделал