Воскресный вечер выдался ясный и очень теплый. На террасах было полно людей. Совершенно открыто, не стесняясь, у всех на виду они сидели у себя дома за столиками, будто в кафе, поднятыми на уровень второго этажа. Пили пиво, болтали, несколько пожилых дам «дышали воздухом».

Главной достопримечательностью квартиры Тани и Сида была такая же терраса. Погода очень располагала посидеть на свежем воздухе вместе с другими. Сид принес стулья, Таня – пиво. Какое блаженство вытянуть ноги и положить их на низенький столик. Перед нами расстилалась улица – машин на ней по случаю выходного дня практически не было, люди в футболках и шортах шагали неторопливо по тротуарам, наслаждаясь вечерним теплом. Возле каждого подъезда, почти перед каждой дверью, на террасах и уж обязательно на окнах располагались растения. Цветы в подвесных корзинах, туи и лимоны в горшках, целые деревья в огромных кадках… Да чего только не было в этом настоящем, а не журнальном раю для растений. Только у Тани терраса оставалась пустой.

– Нужно будет и нам что-нибудь завести, – заметила она.

– Что привлекает людей в цветах? – Я уже вошла в свою роль журналистки в командировке. Оставалось только вынуть ручку или включить диктофон.

– Хоть это и банально звучит, – подмигнула мне подруга, – но красота спасет мир.

Я взглянула на Сида.

– Я к цветам равнодушен, – отозвался Сид.

– Что значит «равнодушен»? Тебе же нравится это растение? – Таня кивнула в сторону соседской двери, возле которой была выставлена огромная гортензия с круглыми шапками розовых цветов. Удивительно, как пышно она цвела, хотя май месяц – еще не сезон для гортензий.

– Ну, в принципе против нее я ничего не имею.

– А может быть, эта гортензия выглядит слишком претенциозной? Слишком нарядной? Неестественной? – Мне хотелось вызвать его на разговор.

Сид раскурил сигарету и отмахнул в сторону дым. Он сидел в шортах, босой, задрав ноги на спинку Таниного стула, и смотрел в небо.

– Мы склонны приписывать растениям человеческие черты, – сказала Таня. Она вдруг вспомнила, что она по образованию психолог.

– Береза – русская, роза – красавица, ель – злючка колючая, дуб – силач… Все это символы, возвращающие нас к древнеплеменным верованиям.

Сид почесал пятку о Танино плечо и переложил ноги на перила.

– Но комаров недаром зовут кровопийцами! – Таня шлепнула его по ноге и двумя пальцами продемонстрировала то, что от комара осталось. Мы засмеялись, разговор перешел на московские новости, а рано утром мы уже ехали в Челси на выставку в машине Сида. Он дал нам обещание покатать нас потом, куда мы захотим.

* * *

Выставка в Челси была не первой и не единственной выставкой цветов в моей жизни, но, без сомнения, самой знаменитой. Я поехала уже достаточно к ней подготовленной, и если честно сказать, она меня не очень поразила. Композиции были разные – и в типично сельском английском стиле, и экстравагантные – составленные из диких, на мой взгляд, сочетаний цвета и формы. Я фотографировала экспонаты, стараясь ненавязчиво захватывать и людей – но такого количества дурацких шляп на девушках и дамах я точно никогда не видела. В один момент толпа колыхнулась в сторону – приехала королева. Заманчиво было сфотографировать и Ее Величество, но я не полезла толкаться.

Территория выставки была сравнительно небольшая, разбита на небольшие квадраты, имитирующие дворики, в которых разные фирмы, садоводческие питомники и частные лица и выставляли свои композиции из растений. Некоторые были банальные, другие слишком кричащие, третьи – слишком английские. Я сфотографировала их все, но признаться, ничего нового практически не увидела. Я ожидала большего и чувствовала некоторую досаду. Таня и Сид уже устали. Они присели на лавочку перед типичным садовым английским двориком с огромными дельфиниумами, и болтали о чем-то. Я же, чувствуя себя на работе, упорно исследовала все до мелочей.

Людей на выставке собралось множество, и многие еще прибывали. Пожилые англичанки компаниями, родители с детьми, профессионалы с каталогами, журналисты с фотоаппаратами, светские хлыщи, желающие привлечь к себе внимание – вся эта публика составляла шумный плотный прибой, накатывающийся по дорожкам и растекающийся по экспозициям. Я к этому времени уже успела обежать всю небольшую по российским масштабам выставку и в раздумье присоединилась к Сиду и Тане. Ничего особенно интересного для своих читателей я пока не нашла.

Таня и Сид сидели спиной к толпе, лицом к дельфиниумам, и потягивали какой-то огуречного цвета напиток.

– Как тебе вот это? – спросила меня Таня, кивнув на английский дворик перед самыми их ногами.

– Дельфиниумы… Красивые, конечно, но… ради них ехать в Челси? Читатели не поймут. У нас такие тоже не редкость.

– Нет, я вот об этом… – Таня протянула руку с бутылкой, и я посмотрела внимательней туда, куда она показывала.

Чуть в стороне, посередине огороженной низеньким узорным заборчиком крошечной полянки, рос один– единственный розовый куст. Но что это был за куст!

Кай и Герда вместе со Снежной королевой и Г. – Х. Андерсеном упали бы в обморок, увидев этот куст, ведь розы занимали в этой сказке не последнее место. Цветы размером с небольшую дыньку-колхозницу. Куст ими усыпан сверху донизу и со всех сторон. Цвет – зашибись. Пламенеющий пурпур, с нижней стороны лепестков – темно-темно бордовый. Привет тебе, французский город Бордо! Не умирай от зависти. Цвет этих лепестков – не цвет вина, это цвет бархата, окутывающего стан наложницы восточного шейха. К этому цвету подходит только золото. Золото нитей на расшитых туфельках и корсаже. Золото медальона, спускающегося со стройной шеи на пышную грудь. Золото серег, раскачивающихся как маятники, при малейшем движении изящной головки томной красавицы. Вот какая это была роза.

Как я сразу не заметила это чудо!

– Как называется этот сорт?

Таня с улыбкой протянула мне каталог.

– Клюнула?

– Еще как!

Я сделала десятка два фотографий и плюхнулась на скамейку рядом с друзьями.

– Вот такой экспонат я бы в Москву привезла, – сказала я со вздохом.

Сид вежливо улыбнулся. Я видела, он немного скучал.

– Как же она называется? – Таня заглянула в мой каталог.

Я ткнула пальцем в строку.

– «Леди Пестиленс». Местный сорт. Выведена, кстати, недалеко, в питомнике Вудлоу-хаус. Находится… – Дальше следовало название городка, которое ни о чем мне не говорило.

– Леди… кто? – Таня фыркнула.

Я, естественно, знала, что многие растения называются собственными именами. Например, сирень «Мадам Лемуан» – нежнейшие махровые белые кисти, будто меховые, – в честь жены известного селекционера. Я видела староанглийскую розу «Квин Элизабет», высотой под два метра, и маленькую кремовую розочку «Анну Форд». И еще массу других растений с самыми шикарными именами.