Тем временем Сид продолжал в самых восторженных выражениях расточать похвалы розам и лишь в самом конце разговора осторожно спросил миссис Бреддок, откуда взялось столь странное их название. Я навострила уши, приготовясь услышать рассказ о какой-нибудь ближайшей соседке или подруге этого дома. Какой-нибудь Мэри Шелли с ее Франкенштейном, и что-нибудь в таком же духе. Миссис Бреддок выслушала вопрос Сида и спокойно ответила:

– Эту розу отец назвал в честь меня.

Мы с Таней, шедшие позади миссис Бреддок и Сида, чуть не упали на грядки. Мощная, страстной окраски роза никак не вязалась с обликом субтильной и бледной миссис Бреддок. Сид тоже удивился:

– Эта роза названа в вашу честь, мэм?

– Да.

– Когда же был выведен этот сорт?

– Сорок лет назад.

После этих слов миссис Бреддок, плотно сомкнув тонкие губы, быстро пошла к дому. Мы нагнали ее уже у самого порога, где Сид попробовал было задать новый вопрос, но миссис Бреддок не желала продолжать разговор на эту тему. Она сухо спросила:

– Ну так как, вам упаковать саженцы, чтобы вы могли взять их с собой, или выслать почтой?

Сид вопросительно посмотрел на нас.

– Разрешите нам заехать за ними завтра, – сказала Таня. – Тогда мы и оформим заказ. Оплатим наличными.

– Как вам угодно. – Миссис Бреддок уже стояла на пороге своего дома. – Если я буду занята, оставлю распоряжение насчет вас моей помощнице, мисс Грейхем. Сейчас она уехала по делам, но завтра будет на месте.

Миссис Бреддок пожала нам руки и ушла. И мы через открытые окна первого этажа увидели, как все так же, не разжимая губ, она уселась за свой рабочий стол, включила компьютер и занялась текущими делами. Нам ничего не оставалось, как вернуться к машине.

* * *

Вечерело. За дорогу, уходящую вдаль, за зеленые луга, за купы деревьев опускалось солнце. Ехать в Лондон не было никакого смысла. Мы еще не узнали всего, что хотелось. Решено было остановиться на ночлег в ближайшем городке и там и перекусить. В пабе, с будто нарочно придуманным для этой местности названием – «Розы и флоксы», кроме пива, подавали еще и вино, и работала кухня с горячими блюдами. Мы с Таней уселись за высокий, покрытый темным лаком квадратный стол около окна, а Сида отрядили к стойке.

Что за манера у англичан держать в подобных заведениях всякую рухлядь! Я не без труда взгромоздилась на жесткий скрипучий стул.

– Старая мебель – это их особая песня, – не без гордости за свою новую страну обитания заметила Таня, узрев в моих телодвижениях некую долю скептицизма. Но за теплый денек, за солнце, за цветы, за цивилизацию я готова была простить англичанам их маленькие пунктики.

– Кому вино, кому пиво? – Сид, вошедший в роль австралийского фермера, вразвалку пошел к стойке.

Я выбрала вино, австралийское, в знак уважения к Сиду, а Таня – пиво. Мы заказали на кассе еду и уселись поудобнее. Единственная официантка – рыжеволосая веснушчатая девица унеслась хлопотать на кухню. Перед нами за окном расстилалась улица обыкновенного английского городка. Каменные здания, сложенные из кирпича или из известняка, красные или оштукатуренные и покрашенные в белый цвет – почти везде были увиты плющом. Башенки, эркеры и балкончики придавали им еще большее разнообразие. Под окнами, на металлических креплениях для вывесок, на невысоких фонарных столбиках – везде были цветы. На вымощенном старым камнем тротуаре, как и на заасфальтированной проезжей части дороги, не было ни соринки. И даже чистые, незакопченные, торчащие из каждой крыши каминные трубы свидетельствовали о том, как здесь почтительно относятся к среде обитания – камины не топят ни деревом, ни углем уже больше двадцати лет. Я сидела словно в прострации, вытянув уставшие ноги, потягивала вино, вспоминала грязную Москву в ее постоянный час пик и чувствовала себя в этом маленьком городке, как на Марсе.

Народу в пабе было немного. Каждый посетитель на виду. Вот в помещение вошла женщина – явно за пятьдесят, но в ярко-красном брючном костюме, плотно обтягивающем ее необъятные телеса. Она поздоровалась, заказала у бармена чай и вышла на улицу – прямо под нашим окном были выставлены три столика. Почему-то я вспомнила Агату Кристи – милейшая мисс Марпл обожала такие заведения.

– Ну, что будем делать с «Леди Пестиленс»? – спросил меня Сид, с видимым удовольствием отхлебывая пиво. – История остается за кадром?

Я задумалась. Мисс Марпл непременно расспросила бы всех знакомых о том, что ее интересует. Что, я хуже мисс Марпл?

Рыжеволосая фициантка принесла нам еду. Я воспользовалась этим и спросила, не сможет ли она уделить несколько минут русским туристам.

– Все в порядке? – девушка показала взглядом на наши тарелки. Меня смущала явно разварившаяся цветная капуста, которую я заказала на гарнир, но сейчас это было не главное.

– Вы давно здесь работаете? – спросила я девушку, будто ненароком доставая из сумки свой кошелек.

– Всю жизнь, а что?

– Вы, наверное, знаете миссис Бреддок…

– Миссис Бреддок из Вудлоу-хаус? Кто же ее не знает?

Я раскрыла кошелек и замешкалась, не зная, сколько нужно предложить официантке за информацию.

– Спрячь деньги, иначе тебе никто ничего не расскажет! – пнула меня под столом Таня.

– Как это не расскажет? За деньги? – Секунду я колебалась, но эстафету у меня подхватил Сид.

– Неужели вы знаете всех в этих местах? – спросил он официантку и слегка толкнул меня локтем с другой стороны.

– Я здесь родилась! – не без гордости сказала официантка.

– О! Так может, вы нам дадите совет, действительно ли нам стоит ехать к миссис Бреддок? Это ведь не близко!

– Смотря зачем вы собираетесь к ней ехать, – лицо официантки слегка заблестело оттого, что к ней обратились за советом, и на носу выступили капельки пота. – Если вас интересуют розы, так лучше, чем у миссис Бреддок, нет во всей Англии…

– А зачем еще, если не за розами, можно к ней ехать? – осторожно спросила Таня.

– Нет, я имела в виду, что… Ну, я сама не видела, но моя мама рассказывала мне, что леди Джейн раньше была, как бы это сказать…

Мы насторожились и боялись пропустить хоть словечко.

– … Ну, в общем, когда она заявлялась из Лондона с компанией своих лохматых и обколотых друзей, ее папаша был не в восторге.

На улице установилось вечернее затишье, слышен был каждый звук – отдаленная трель велосипедного звонка, шум тормозов скоростной электрички. Женщина в красном костюме за окном с невозмутимым видом пила чай – звяканье ее чашки о блюдце раздавалось так отчетливо, что казалось, она сидела с нами за одним столом.

– Вы хотите сказать, – решила я вступить в разговор, – что в молодости миссис Бреддок употребляла наркотики?

Очевидно, мой акцент привлек внимание посетительницы за окном. Она бросила на меня недовольный взгляд.