Так произошло со мной прошлой ночью. Когда я приехала в дом Герберта в совершенно нормальном настроении, немного усталая, желающая поскорее упасть в кровать и выспаться перед выходным.

Реальность настигла меня в момент, когда отключала будильники на визофоне. Взгляд упал на календарь, и душа распалась на части. Потому что я умудрилась забыть о самом жутком событии в своей жизни и годовщине, которую никогда бы не хотела помнить.

Именно в этот день умерли мои родители, сестра впала в кому, а меня доктора вытащили с того света.

Меня мучили совесть и непонимание, как я могла заработаться столь сильно, что все вылетело из головы. Мучили слезы скорби и сожаления, поэтому я сама не поняла, когда в приступе поиска, кому бы выговориться, пошла к инкубу – единственному живому человеку в этом огромном доме.

А там… Пятый. Еще одна смерть в эту мрачную дату.

Выглядело последней каплей в и без того переполненную лужу моих переживаний. И я сорвалась, рыдала над бездыханным тельцем, пока наконец не сумела немного с собой совладать, чтобы позвонить Саксу и рассказать о случившемся.

И вот теперь мы оба сидели в подавленном состоянии. Он после первой пережитой потери в своей жизни, и я, пришибленная всем произошедшим.

Час назад мы похоронили Пятого в месте, которое показалось мне самым красивым на огромной приусадебной территории возле дома.

И вот теперь наше молчание с Гербертом вновь затянулось на непозволительно долгое время.

– Если ты хочешь что-то сказать, – начала я, – то говори. Я знаю, что когда очень плохо, нельзя молчать.

– Мне нечего сказать, – безэмоционально произнес Герберт. – А словам я всегда предпочитал дело, но что делать сейчас – не представляю.

На миг мне даже подумалось, что он успел где-то потерять запонку, и сейчас передо мной опять бесчувственный инкуб. Но взглянув на мужчину, убедилась, что артефакт по-прежнему с ним – запонка вдета в петличку.

– Хотя нет, мне есть что сказать, – тут же передумал он. – Я просто не знаю, что делать, не знаю, как быть дальше. Ты рано или поздно покинешь этот дом, и я останусь здесь один. Среди роботов и тишины. Это осознание давит.

– Тогда, может быть, не стоит оставаться одному? – предложила я и принялась перечислять варианты. – Роботов всегда можно заменить на людей, а когда ты будешь морально готов завести нового питомца…

– Нет, – покачал головой Сакс. – Тогда уже он когда-нибудь останется один. Мой век недолог, и Шестому будет скучно в этом огромном доме.

Мужчина тяжело вздохнул и опять придвинул к себе список бумаг с метриками двух разных котов.

– И все же мне не дает это покоя. Ощущение, будто обманули. – Герберт внимательно вчитывался в каждую строку. – Слишком странная история. И я поверю в нее, только когда сам буду убежден.

В следующий час роботы-горничные перетряхивали все пылесборники в доме, чтобы найти образцы шерсти Пятого, а после Герберт приказал подать кар для поездки в город.

– Куда поедешь? – поинтересовалась я, глядя на то, как инкуб бережно упаковывает шерсть в небольшой пакетик.

– Ты тоже поедешь. К Ричарду. Хочу, чтобы он провел еще раз все анализы. И если, не дай бог, обнаружится, что специалист из лаборатории нас обманул, даже не знаю, что с ним сделаю. Увольнение без выходного пособия – минимальное наказание.

Я удивленно вскинула бровь, потому что, кажется, Герберт начал окончательно очеловечиваться, забывая некоторые детали своей натуры.

– Тебя бы никто не стал обманывать, – убежденно заметила я. – Ты ведь инкуб, и все уверены, что ты умеешь читать мысли. Профессор наверняка был искренен до последнего слова. Ни одному здравомыслящему человеку не взбредет в голову обманывать человека по фамилии Сакс.

– И все равно, я желаю проверки от своих источников.

– Хорошо. – С ним проще было сейчас согласиться, тем более что я бы тоже нашла, чем заняться в лаборатории Стоуна.

Но как выяснилось уже на подъезде к городу, Ричард не особо нас ждал. И хоть Герберт разговаривал с братом не по громкой связи, я все равно слышала отголоски недовольства близнеца:

– У меня сегодня тестовый запуск машины. Ты серьезно думаешь, что я брошу все и займусь твоим котом?

– Это не займет много времени, Ричард. Прошу.

– Нет. Давай завтра, в любое время.

– Пожалуйста, – выдавил инкуб, и кажется, именно этим словом пробил железную стену упрямства брата.

После недолгой паузы ученый что-то ответил, и Герберт отложил визофон в сторону.

– Нам выделят полчаса в безумно плотном графике Ричарда, – пояснил Сакс, тут же добавляя: – Подумать только, напрашиваюсь к нему, едва ли не умоляя. Еще пару лет назад это казалось безумием.

– Зато ваши отношения, несомненно, потеплели, – не без гордости ответила я, чувствуя, что хоть и косвенно, но приложила к этому руку. – А что за машину он собирается запускать?

В последнее время я столько слышала о таинственном эксперименте Ричарда, что любопытство взяло верх.

– А он сам разве не говорил? – удивился Герберт, хотя некая ирония в голосе все же проскользнула. – Тогда не уверен, что имею право разглашать.

– Ну пожалуйста, – я воспользовалась все тем же вежливым оружием. – Мне просто интересно.

Сакс вздохнул и сдался. Хотя надо отметить, не слишком-то и сопротивлялся.

– Если бы наш отец узнал, куда уходят огромные средства, он бы не одобрил. Но я просто не лезу в дела Ричарда, хоть и считаю, что этот эксперимент полностью антинаучен. Впрочем, в научных кругах брата тоже не поддерживают – назвали его машину профанацией. Особенно после первого взрыва.

– Так что там? – не удержавшись, поторопила я.

– Монитор времени, – довольно равнодушно ответил Герберт. – Хотя Ричард называет прибор, если так можно назвать целый этаж оборудования и небольшой водородный реактор, более длинным термином. Но по его задумке, если все получится, он сможет вводить координаты, дату и видеть, что происходило в тот момент времени. Звучит фантастично.

Вот только я так не считала. Для меня сама возможность подобного изобретения выглядела слишком вселяющей надежду. Ведь тогда можно будет еще раз посмотреть на живых родителей. Не на видео, а на те моменты, которые так и остались не запечатленными, и забывающиеся с каждым годом все больше.

– А я надеюсь, у него все выйдет, – честно призналась я. – Пусть у него все получится, и он утрет всем скептикам нос.

Герберт только развел руками:

– Лишь бы опять ничего не взорвалось. Мнение скептиков не смертельно, а вот баллоны с водородом – очень даже.

Через полчаса мы уже стояли перед хмурым Ричардом.

– Давайте сюда ваши образцы, посмотрю, – поторопил он.