Герберт протянул ему пакетик с шерстью, а я все же влезла со своим вопросом:

– Почему вчера ты ничего не рассказал про эксперимент?

Стоун вскинул на меня взгляд покрасневших от недосыпания глаз и нервно дернул плечом.

– Потому что вчера и не собирался. Официально запуск планировался через месяц.

Такой ответ не понравился Герберту. Инкуб нахмурился и сурово спросил:

– Тогда с чего такая спешка?

– Нет никакой спешки. Решил просто не затягивать и воспользоваться тем, что сегодня в здании у всех выходной. Никто не станет мельтешить перед глазами и мешать.

– Ты в курсе, что это небезопасно? – вкрадчиво, но настойчиво поинтересовался Сакс.

– А ты в курсе, что это моя лаборатория, на мои двадцать процентов акций, и что хочу, то и делаю? – в тон ему ответил Стоун. – Не нужно принимать меня за идиота. Все проверено триста раз. Ошибок быть не может.

Повисло молчание, где оба брата сверлили друг друга глазами. Герберт явно не одобрял затею Ричарда, но ученому было не до мнения близнеца, хотя спустя пару мгновений схватки взглядами Стоун частично сдался.

– Если не веришь мне, можешь взять техническую документацию и сам пройтись посмотреть по этажу. Ты вполне технически подкован, чтобы разобраться, соблюдены ли правила техники безопасности.

Кажется, такое решение устроило всех.

Герберт заполучил папку с документами и ушел на обход, а я осталась наедине с ученым, который немедля полез изучать образцы шерсти Пятого.

– Не знаю, что хотел услышать от меня Герберт, – спустя время ответил мужчина. – Но его кот действительно был обычным. Никакого обмана. По крайней мере, то, что я вижу, полностью совпадает с анализами лаборатории.

В это время я стояла над стендом с тростью Деймона Сакса, внимательно ее разглядывая, и даже вздрогнула от неожиданности, когда Ричард заговорил. Все это время я обдумывала странную мысль, могла ли я спасти кота, будь немного более опытным артефактором и сумей погрузить Пятого в стазис.

– Если он был трупом, – ответил Стоун, когда я озвучила вопрос, – то сколько не погружай, вряд ли оживет. Да и не помогло бы. Похоже, Пятый действительно умер от старости. Он отжил свое и даже немного дольше. Хочется верить, что неплохо пожил. Все же с его недугами он не сумел бы просуществовать долго где-либо на улице, а так настоящий везунчик.

Я даже не успела согласиться, когда дверь в помещение открылась и вернулся Герберт.

– Все в порядке, – пусть и с неохотой, но признал он. – И все же на твоем месте…

– Ты не на моем месте, – отрезал его брат. – В общем, с анализами твоего кота все в порядке. А теперь будьте добры, можно оставить меня спокойно поработать дальше?

Прозвучало грубо и несколько обидно. Хотя, наверное, Стоуна тоже можно было понять.

Это внешне он весь из себя уверенный, но я была убеждена, что внутри он сильно волновался и боялся провала. Потому и вел себя, как полная задница.

Уже уходя, я украдкой шепнула Ричарду, дернув перед этим за рукав, чтобы обернулся:

– Я верю, что у тебя все получится. Никого не слушай.

Он удивленно вскинул на меня взгляд. Странно блеснули линзы, а я постаралась улыбнуться как можно шире:

– Я знаю, что ты изобретаешь. И буду первой в очереди, когда ты утрешь всем ученым задирам нос.

– Спасибо, – прошептал он.

Уже сидя в каре с Гербертом на обратном пути, я смотрела в окно, и душа сжималась в неприятном предчувствии, а сам инкуб неожиданно признался:

– Я вызвал несколько отрядов спасателей, чтобы дежурили неподалеку. Так, на всякий случай.

– Ты же сам сказал, что все проверил, – повернулась к нему и уставилась в задумчивое лицо. – Или тебя что-то смутило?

– Его поспешность. Ричард предпочитает, как и я, действовать наверняка. И такие решения, взятые из ниоткуда, не в его духе.

– Почему ты решил, что из ниоткуда? Он же сказал, что все давно готово.

– Потому что ни в одной из комнат лаборатории я не нашел запасов сладкого. А значит, он спешил сегодня туда настолько, что забыл заехать в магазин и купить даже шоколадку.

– Думаю, у него все же есть запас, – тут же успокоилась я, вспоминая огромные карманы в халатах ученого, где лежали горсти шоколадных конфет. – Так что твой аргумент слабый.

– Пытаюсь убедить себя в том же, – мрачно ответил Герберт и отвернулся к окну.

Наше молчание продлилось до конца поездки. И даже приехав домой, мы разошлись по комнатам, особо не разговаривая друг с другом.

Наконец начали сказываться усталость и ночь без отдыха.

Стоило мне коснуться головой подушки, как я провалилась в беспокойный, но очень глубокий сон.

В нем я с кем-то говорила, спорила, потом куда-то бежала, видела взрыв, боялась огня, в котором горела трость с серебряным набалдашником, но тянула руку, чтобы вытащить ее из огня. Но жар кусал так сильно, что тут же отдергивала назад.

– Круг должен замкнуться, – прозвучало словно из ниоткуда, и я рывком проснулась, вскакивая с кровати.

С меня лил холодный пот, а я была мокрой, будто водой окатили, и даже дышала часто. Только сердце-имплант колотилось ровно, как и всегда.

– Круг должен замкнуться, – эхом прозвучало в ушах, будто наяву.

– Кошмар. Это просто кошмар, – убеждая саму себя, затараторила я и выскочила в коридор.

Воздух здесь был намного прохладнее, дышать становилось легче, но ноги сами несли меня на террасу.

Выбравшись к ее краю, я задрала голову вверх в звездное небо и замерла.

Над Фелс-сити цветным полотном светило северное сияние, переливалось красками. Оно заставило меня похолодеть от ужаса, потому что не нужно быть гением, чтобы догадаться о причинах.

Но в одну секунду светопреставление закончилось, а спустя десяток секунд раздался звук, подобный раскату грома… после которого звенящая тишина вокруг грозила раздавить меня насмерть.

Герберт

Когда-то я услышал, что близнецы связаны между собой, чувствуют друг друга на расстоянии и могут с точностью сказать, в порядке ли второй брат или сестра.

Этот факт тогда не вызвал во мне никакого отклика, и я логично предположил, что в случае, когда один близнец инкуб, правило не работает. И вот сейчас, стоя перед несуществующим зданием лаборатории Ричарда, я пытался прислушаться к себе и почувствовать хоть какой-то отклик от этой призрачной связи.

Все дело в том, что когда в ночи я крепко спал в одной из гостевых, потому что так и не сумел вернуться в свою комнату после смерти Пятого, то не ощутил ничего, и только громкий звук грома вытряхнул меня из сна.