первым научным описанием самоорганизующихся процессов). В отличие от Смита Джеймс Милль и Джон Стюарт Милль не представляли, что рыночная стоимость может определяться чем-то иным, кроме цепи предшествующих событий, являющихся причиной; это помешало им (как и многим современным «физикалистам») осознать суть самоорганизующихся рыночных процессов. Понимание краеугольных истин теории предельной полезности пришло позднее, возможно – из-за влияния Джеймса Милля на Дэвида Рикардо, а также из-за работ Карла Маркса. Попытки добиться «однопричинных» объяснений подобным явлениям продолжаются и сейчас (в Англии этому довольно долго способствовало доминирование школы Альфреда Маршалла).

Пожалуй, наиболее важную роль здесь сыграл Джон Стюарт Милль. Он рано подпал под влияние идей социализма, почему и стал весьма популярен среди «прогрессивных» интеллектуалов, завоевав репутацию передового либерала и «святого от рационализма». Судя по всему, он привел к социализму больше интеллектуалов, чем кто-либо другой: в сущности, фабианство сформировалось в группе его последователей.

Милль сам закрыл себе путь к пониманию регулирующей роли цен, весьма непреклонно заявив, что «в законах стоимости нет ничего, что осталось бы выяснить современному или любому будущему автору» (1848/1965, Works: III, 456). Придерживаясь такой точки зрения, он полагал, что «рассмотрение ценности имеет отношение только к распределению богатства, а не к его производству» (1848/1965, Works, III: 455). Милль не сумел понять, какую роль играют цены, так как считал, что приемлемым объяснением может служить только установление причинно-следственной связи между предшествующими и последующими событиями: именно такой подход принят в естественных науках. Идеи Милля довольно долго пользовались влиянием, и когда четверть века спустя произошла «маржиналистская революция», она имела эффект разорвавшейся бомбы.

Следует упомянуть, что всего через шесть лет после выхода в свет основного труда Милля Г. Г. Госсен, мыслитель, не замеченный и недооцененный современниками, предвосхитил появление теории предельной полезности. Он высказывал ясное понимание того факта, что расширенное производство регулируется ценами, и подчеркивал, что «только через установление частной собственности можно найти меру для определения количества каждого товара, которое было бы лучше всего производить при данных условиях… Несомненно, величайшим из всех возможных оправданий частной собственности является величайшая необходимость в продолжении человеческого рода» (1854/1983: 254–5).

Труды Милля принесли немало вреда, однако, наверное, следует многое простить ученому по причине его влюбленности в даму (впоследствии ставшую его женой), о которой он был чрезвычайно высокого мнения. Она, по утверждению Милля, «руководствуясь благороднейшими устремлениями… никогда не останавливалась на пути к своей цели добиться совершенной справедливости распределения, что подразумевает полностью коммунистическое устройство общества, на практике и по духу», и со смертью этой женщины «страна потеряла величайший из умов» (1965, Works: XV, 601; см. также Hayek, 1951).

Каким бы ни было влияние Милля, марксистская экономическая теория до сих пор пытается объяснить сложнейшие порядки взаимодействия в терминах простых механических явлений и однонаправленных причинно-следственных связей, вместо того чтобы увидеть в самоорганизующихся процессах ключ к пониманию гораздо более сложных явлений. Однако следует упомянуть о замечании Иоахима Рейга в его предисловии к испанскому переводу статьи Ойгена фон Бём-Баверка на тему Марксовой теории эксплуатации (1976) о том, что после изучения трудов Джевонса и Менгера сам Карл Маркс, по-видимому, отказался от дальнейшей работы над темой капитала. Если так, то последователи Маркса совершенно очевидно уступают ему в мудрости.

Приложение C

Фактор времени при зарождении и воспроизводстве структур

Определенные структуры могут формироваться и множиться особым путем – когда подобные уже существующие структуры передают им некоторые свойства (иногда со случайными отклонениями). Таким образом, абстрактные порядки в ходе эволюции переходят из одной материальной формы в другую только благодаря тому, что имеется уже некий готовый «шаблон». Этот факт являет миру новое измерение: вектор времени (Blum, 1951). С течением времени возникает нечто новое, чего не существовало прежде: самовоспроизводящиеся и развивающиеся структуры. В какой-то момент они представляют собой лишь определенное материальное образование, но потом становятся отдельными сущностями и сохраняются во времени в самых различных проявлениях.

Возможность формирования структур в процессе воспроизводства дает больше шансов умножиться элементам, обладающим такой способностью. Для воспроизводства будут отбираться элементы, способные образовывать более сложные структуры: при росте числа последних они, в свою очередь, формируют структуры все возрастающей сложности. Подобная модель, появившись однажды, становится такой же составной частью мирового порядка, как и любой материальный объект. В структурах человеческого взаимодействия «шаблоны» деятельности групп определяют обычаи, которые передаются из поколения в поколение; вновь появившиеся порядки сохраняют характер общепринятых традиций только при условии постоянного изменения (приспособления).

Приложение D

Отчуждение, «уход» от общества и претензии бездельников

Здесь я хотел бы изложить кое-какие мысли по вопросам, обозначенным в названии раздела.

1. Как мы видели, конфликт между эмоциями человека и тем, что предписывает ему расширенный порядок, практически неизбежен: врожденные реакции часто прорываются через систему усвоенных правил, поддерживающих цивилизацию. Но лишь Руссо – мыслитель и литератор – в своих работах «снял запрет» с сознательного проявления реакций, которые культурные люди отвергают как просто-напросто неприличные. В его работах «естественное» (читай – «инстинктивное») рассматривается как что-то желательное, как благо – этакая ностальгия по простоте, первобытным и даже варварским реакциям. Руссо убежден, что человек должен утолять свои желания, а не носить «оковы», якобы выдуманные в угоду чьим-то корыстным интересам.

Подобное же разочарование (только в более мягкой форме) по поводу того, что традиционная мораль лишает человека многих удовольствий, недавно нашло отражение в ностальгический идее о том, что «малое прекрасно», и в претензиях к «Безрадостной экономике» (Schumacher, 1973, Scitovsky, 1976, а также бóльшая часть литературы на тему «отчуждения»).

2. Само по себе существование человека не дает ему права предъявлять моральные претензии к кому бы то ни было. Отдельные люди или группы могут брать на себя конкретные обязательства по отношению к кому-то, но как часть системы общих правил, которые помогают человечеству расти и размножаться, не все жизни (даже из тех, что уже существуют) могут морально претендовать на сохранение. В начале сезонной миграции некоторые эскимосские племена оставляют своих стариков умирать, и такой обычай кажется нам жестоким, однако это может оказаться необходимым для выживания их потомков в следующий сезон. До сих пор остается открытым вопрос, является ли нашим моральным долгом продлевать жизнь неизлечимо больным, используя достижения современной медицины. Такие вопросы возникают раньше, чем мы начинаем интересоваться, кому следует адресовать такие претензии.

Права являются следствием системы отношений, и тот, кто предъявляет какие-либо права, тем самым поддерживает эту систему и становится ее частью. Если он никогда не поддерживал систему сам (или кто-то за него) либо прекращает это делать, то у него