— В каком смысле? — не поняла я.

Истол не был мне братом. Мы это уже проходили и все выяснили благодаря заклинанию.

— Она работала в его домашней лаборатории и являлась частью его эксперимента. Призвав в наш мир демона во плоти, заковав его, поместив в ловушку, мой отец месяцами наблюдал за тем, как твоя мать постепенно сближается с ним. Он хотел знать, возможно ли породить полукровку.

— То есть мое появление на свет — это всего лишь эксперимент?

Мне даже горько не было. И страшно не было. Я вообще перестала что-либо испытывать, ощутив невероятную, просто дикую усталость. Мой отец был демоном. Одним из тех, о ком Старшая Сестра так часто читала нам сказки, кем пугала по ночам, когда мы не желали укладываться спать.

Мой отец был демоном, а мать человеком.

Проигнорировав мой вопрос, галеций поведал о другом:

— Его записи заканчиваются на том, что служанка на сносях сбежала во время бунта, устроенного демоном. Демон погиб, лаборатория оказалась разрушена. Служанку в дальнейшем найти не удалось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Потому что она тоже умерла. Время.

Сделав глубокий вдох, я шагнула через невидимую черту, оказавшись за пределами Академии Проклятых. Притихшие домовые — то ли ошарашенные услышанным, то ли устыдившиеся собственного прошлого — не подавали никаких признаков жизни, но стоило мне достать камень, как они несмело вылезли на его поверхность, печально усевшись на краю.

— А вы все равно самые лучшие, кто бы там что ни говорил, — произнесла я, приложив камень к плащу. — Истол, нам нужен портал.

— А ты уверена, что они переживут переход через него? — усомнился мужчина в правильности моих решений.

— Если уж мы, демоны, его пережили, то и они смогут, — усмехнулась я в попытке пошутить, с головой выдавая собственную нервозность. — Открывай, времени уже нет.

Времени у нас действительно уже не оставалось. Согласно моему расписанию, вот-вот на площадь перед дворцом должны были вывести двух преступников для оглашения им приговора и его последующего исполнения. Без меня это мероприятие, естественно, не началось бы, так что опоздать я очень даже могла, но у меня имелись опасения на другой счет.

Я боялась, что галеций Браушт вновь провернет то, что уже совершил восемнадцать лет назад, но на этот раз чтобы спасти собственного друга, который этого просто не был достоин. Я боялась повторения “Страдсбурного пепелища”.

Выбравшись на шумную площадь, фактически растворившись в гуле голосов, что напоминал пчелиный рой, я первым делом проверила домовых. Переход через портальное кольцо дался им не без усилий, несколько нарушив координацию, но в целом они были в порядке, о чем мне поведала астария Рогас.

Убедившись, что им и вправду просто нужна небольшая передышка, я убрала камень в карман плаща, чтобы освободить руки. Мне предстояло взойти на трибуну, с которой меня смогут увидеть все, но прежде…

— Сколько аристократических семей здесь присутствует? — спросила я, дернув Истола за руку.

— Насколько я могу судить, все и в полном составе. Даже мать моя явилась, — ответил он, помогая мне подняться по деревянной лестнице.

Постамент, на который мы забрались, со всех сторон был окружен гвардейцами в серебряных плащах. На их спинах, словно клеймо, красовался рисунок черного дракона.

— Отлично. Этот день они запомнят надолго.

— Павлиция, что ты придумала? — попытался он меня остановить, но я лишь отмахнулась.

Потому что он бы все равно не понял и не поддержал. Галеций Вантерфул был против естии на троне, в отличие от меня. Я же собиралась подготовить для ее правления почву. Местная аристократия встретит Амбер радостно после того, как пересмотрит свои взгляды на собственное будущее.

Сегодня они просто будут вынуждены их пересмотреть.

Дав отмашку гвардейцам, особым жестом отдав приказ привести на площадь двоих заключенных, я окинула пространство невидящим взором. Выхватить из толпы взглядом кого-то одного не представлялось возможным. Казалось, в этом цветном полотне собрался весь Абтгейц, но с моим появлением на площади вдруг стало тихо.

Совсем тихо. Воцарилась гробовая тишина, какая бывает только на кладбищах, когда все умертвия лежат по своим захоронениям.

Внизу у постамента привели пленников в белых рубашках, поставив их так, чтобы они стояли боком ко мне. Стояли на коленях, закованные в антимагические цепи. Даже Берни был скован ими, потому как они подавляли любое влияние магии — и извне в том числе, но его наручники активированы не были.

Тянуть и дальше я не могла и не хотела.

— Все вы уже наслышаны о том, почему эти двое сегодня предстали перед нами на площади, — произнесла я негромко, но голос мой из-за заклинания Истола усилился в тысячу раз, чтобы меня было слышно во всей столице. — Они посягнули на чужую жизнь, лишили жизни того, кто служил нам во благо верой и правдой почти девятнадцать лет. Им нет прощения!

Толпа зашумела, согласная с каждым моим словом. Несмотря на реальную ситуацию в Страдсбурне, простые люди действительно доверяли прошлому правителю, считая, что он делает все возможное даже тогда, когда он не делал ровным счетом ничего.

Мне этого, наверное, никогда не понять. Как не понять и разницы в законах для простых людей и аристократов. Берни за смерть естийя я обязана была казнить без вариантов, а вот галеция Лугстара за соучастие — нет, хотя хотелось просто жутко. Его я должна была наказать, лишив чего-нибудь весомого. Например, земель, но опять же не всех. Из столицы его полагалось куда-то сослать.

— Пришло время озвучить приговор, — продолжила я речь, которую хоть и репетировала в своих мыслях, но из-за волнения все напрочь позабывала. — Аст Бернант Бендант, вы приговариваетесь к смерти через отрубание головы. Права на последнее слово вы лишены. Привести приговор в исполнение.

Достав холодный камень из кармана, я положила его на трибуну так, чтобы за моей рукой он не был никому виден, но при этом открыла обзор для домовых. В тот момент, когда Берни поднялся на ноги, чтобы в сопровождении гвардии проследовать к месту казни, где его ожидал палач, другой такой же Берни зашагал вперед куда решительнее и быстрее, чем вызвал недоумение у парня.