— Кстати, Агнесса приводила с собой подругу. Светлана,кажется. Да, Светлана. Она не из сестринства, но тоже хотела помогать. Но иодного дня не выдержала. Надо очень любить людей, чтобы оставаться здесь, —вздохнула Ангелина Павловна, и стало ясно, что любить всех людей ей все-такинелегко. — Она тоже была журналисткой, — вдруг сказала она,приглядываясь ко мне. — Мне даже кажется, что вы похожи. Впрочем, этоерунда, конечно.

— Это не та самая журналистка, которую убили несколькомесяцев назад? — быстро спросила я.

— Да-да. Та самая. Агнесса ушла от нас через неделюпосле гибели подруги. Сказала, что плохо себя чувствует. Это можно понять,такое несчастье, а она ведь была на инвалидности.

— И даже лечилась в психиатрической больнице.

— Да? Я не знала. Мне она нравилась, и я жалела, чтоона ушла. Если честно, с персоналом у нас проблемы. Сестры нас очень выручают.

Мы шли по коридору, когда на меня вновь накатила волнастраха. Я быстро огляделась. Рядом никого не было. Дверь с окошком, мой взглядзадержался на нем. Сердце билось, как после быстрого подъема в гору.

— А здесь у вас что? — спросила я, кивнув надверь.

— Процедурный кабинет, — пожала она плечами.

Надо было откланиваться. Я задала еще несколько вопросов иузнала, что в приюте есть церковь. Точнее, она была когда-то, теперь еереставрируют.

— Возможно, через год-другой закончится ремонт.

— Можно взглянуть? — спросила я, надеясь, что,пока я здесь, придет озарение и я пойму причину своего внезапного страха.

— Собственно, смотреть еще не на что, но если ваминтересно…

Мы спустились на первый этаж, прошли по коридору. Рядом скухней, откуда вкусно пахло пирогами, была застекленная дверь. Отсюданачиналась небольшая галерея, которая вела к левой башне. Ангелина Павловнаподергала дверь, она была заперта.

— Сейчас принесу ключ.

Я немного поскучала, разглядывая в окно кладбищенскую стену.Страх исчез так же внезапно, как и появился. Может, мне тоже следует ненадолгоудалиться от мира? Пожить в тишине?

Я услышала шаги — вернулась Ангелина Павловна. В руках у неебыл ключ с биркой, на которой значилось: «Церковь». Она отперла дверь, и мывошли в светлое восьмиугольное помещение. Это была скорее часовня. Стены соблупившейся штукатуркой, на полу мраморные плиты, заваленные строительныммусором.

— Мы успели застеклить окна и оштукатурить потолок.Ремонт начали еще три года назад, но.., средств не хватает. Ищем спонсоров. Нанаших пациентов, безусловно, благотворно скажется возможность помолиться здесьв любое время.

— Работы прекращены?

— Да, к сожалению. С прошлого лета так ничего и несделано. Надеемся на помощь епархии и просто добрых людей. Может, публикация ввашей газете позволит нам найти средства.

— Я надеюсь, — кивнула я.

Мы покинули часовню, а я поблагодарила Ангелину Павловну иизвинилась, что отняла у нее так много времени.

— Что вы, мы всегда рады добрым людям! — былответ.

Я тоже порадовалась, что оказалась среди добрых людей.Главврач проводила меня до служебного входа, здесь мы простились. Подошла всета же старушка, открыла дверь, и я с облегчением вздохнула, оказавшись навоздухе.

Я направилась к машине и вдруг сбилась с шага. Ощущениепоявилось такое, точно чей-то взгляд буквально буравит мне затылок. Я быстроогляделась: кладбищенская стена, с той стороны ворота на кладбище, хотя насамом деле ворот не было, только арка из красного кирпича. По дороге мчатсямашины, напротив здание с заколоченными окнами, на тротуаре никого. И все-такичувство было такое, что за мной наблюдают.

Мой взгляд скользнул вдоль окон приюта. Показалось илижалюзи на одном из них чуть раздвинуты? Показалось. Впрочем, почему бы, кпримеру, Ангелине Павловне не проявить любопытство и не посмотреть в окно?Странно, но теперь старое здание из красного кирпича выглядело зловеще, точнотаило смертельную угрозу. Я ускорила шаг, хотелось побыстрее оказаться вмашине.

На стоянке моя «Ауди» по-прежнему была в одиночестве.Подходя ближе, я с удивлением отметила, что Ковалева в машине нет. Куда он могдеться? Вряд ли ему пришла в голову мысль прогуляться по кладбищу… Я опятьвзглянула на окна здания приюта. Никакого намека на движение и чужоелюбопытство.

А Ковалев оказался в машине, в этом я смогла убедиться,открыв дверь. Он откинул сиденье и вроде бы дремал, однако впечатлениеоказалось обманчивым.

— За нами наблюдают; — сказал он тихо.

Я села и завела мотор.

— Да?

— Видишь джип на той стороне дороги?

— Вижу, — кивнула я. Джип был мне знаком, вчера яимела счастье видеть его из кафе и с крыши дома. — Мой друг Гризли.Надеюсь, военных действий они не затевают.

Ковалев взглянул на меня без приязни. Я выехала со стоянки,отметив, что джип продолжает стоять на месте. Вновь я увидела его, выезжая напроспект, — он маячил где-то сзади, в потоке машин я не сразу егозаметила.

— Они осторожны, — сказала я.

— И нам бы не помешало… — буркнул Ковалев. — Ну,что? Узнала что-нибудь интересное?

— Агнесса работала здесь довольно долго, ушла черезнесколько дней после гибели Светки. Очень странная лавочка.

— Что тебе не понравилось? — насторожился он.

— Трудно сказать. Общая атмосфера.

— А чего ты ожидала от психушки?

— Агнесса знала убийцу, — подумала я вслух. —Знала, оттого и погибла.

— Тогда ни о каком психе не может быть и речи. Маньякипо трое исходят.

Разумеется, он был прав. Бесконечные разговоры с разнымилюдьми ни на шаг не продвинули меня к разгадке, оттого я и злилась.

— Куда теперь? — спросил Ковалев.

— В «Белые облака».

Он лишь вздохнул, таким образом демонстрируя свое отношениек этой идее. На самом деле я, как и он, считала, что очередной визит вряд личто даст. Но что-то, я должна была делать? Надо вынудить убийцу действовать,другого способа разгадать все эти тайны я не видела. Придется болтаться погороду, приставать с расспросами, пока случайно не дерну за нужную ниточку. Воттогда они непременно начнут действовать, и я буду знать, что я на правильномпути. А пока — игра вслепую. Чет — нечет, холодно — горячо… Пока толькохолодно.