– Ни за что, – я оглядываюсь назад, на стеклянную стену падающей воды. – Спасибо, но я больше никогда в жизни туда не полезу.

Нико фыркает.

– Ладно, приходи в себя. Главное – не опоздай на нашу встречу.

Он бросается в подземную реку и снова уносится в ее потоке, а я вылезаю из воды на скалы, замерзший и несчастный, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение.

Внутри у меня словно образовалась пустота, глубокая, как сама Шахта. На этот раз я вижу воспоминание четко и ясно. Мама упала. Ее никто не утаскивал – она просто падала и падала в эту ужасную дыру. Помнится, Нико говорил, что клетки к платформам приделали после того, как кто-то упал в Шахту. Так вот, это была она. Они приварили к платформам клетки, после того как умерла моя мама.

Я подскакиваю, как ужаленный, когда кто-то кладет мне руку на плечо. У меня за спиной стоит Рахки.

– Ты в порядке?

– Ага, – я быстро вытираю глаза, притворяясь, что это не слезы, а озерная вода. – Все нормально. Просто мне не понравилось кататься на водопаде.

– А кому это вообще нравится? – Рахки садится, расстилая на камне кремовое полотенце. Она одета в закрытый купальный костюм: черные лосины и облегающая водолазка скрывают почти все тело, не оставляя ни дюйма голой кожи. – Иди, посиди со мной.

Я сажусь рядом с ней и стараюсь дышать часто и глубоко, чтобы справиться с паникой.

– Отелю, должно быть, ты действительно очень нравишься, – говорит она, окуная пальцы в озеро.

– Агапиос тоже так говорил, когда брал меня на работу, – вспоминаю я. – На самом деле это звучит даже страшновато.

– Это вовсе не страшно. Это большая честь, – говорит она уверенно. – Отель – это ведь не просто какое-то место. Каждая его часть связана с остальными, и у них есть воспоминания. Своя индивидуальность. Соедини вместе несколько мест – и получишь что-то большее: нечто… живое.

Я замечаю Нико и Сева, которые вместе идут по боковому коридору в дальней части грота. Нико оборачивается и машет мне рукой, зовя присоединяться к ним.

Да, ведь у меня вот-вот будет важная встреча. Но я не могу явиться на нее в компании Рахки! Насколько мне известно, она все еще следит за мной и докладывает Старшей горничной. Должно быть, поэтому Агапиос и допускает, чтобы я свободно перемещался по всему Отелю: он хочет, чтобы я привел его к разгадке моих тайн – к Полосатому, Музею, ко всему этому.

Я не могу так рисковать. Лучше пусть они встречаются с Полосатым без меня.

Вместо этого я снова поворачиваюсь к Рахки.

– Ты тогда сказала, что Отель тебя спас. Что это значит?

Она задумчиво смотрит на стену падающей воды.

– Когда группа беженцев, в которой была и я, добралась наконец до Ворот Дамаска, я была тяжело ранена. А Отель исцелил меня: позаботился обо мне. У Сева тоже была похожая история.

– Погоди… ты имеешь в виду Сева? Нашего Сева? – Я был уверен, что он сражается против Отеля!

– С ним было даже хуже, чем со мной. Во внешнем мире много плохих людей. Те, от которых Отель спас Сева, даже сумели его убедить, что, если он попытается от них сбежать, ему же будет хуже и что он настолько тупой, что у него все равно ничего не получится. Представляешь себе Сева, которого убедили, что он слишком тупой? А Отель выручил его, предоставил ему безопасность, снабдил книгами, чтобы он мог учиться и развиваться. В конце концов он осознал, что те плохие люди никак не могут определять его будущее и решать за него, на что он способен. Если бы не Отель, он сейчас не был бы тем, кто он есть.

Все это не имеет никакого смысла. Рахки и Сев проводят вместе много времени, но он постоянно твердит мне, что не нужно открывать ей наши настоящие цели. Может, Сев специально для нее выдумал лживую историю о том, как он тут оказался?

– А про Нико что-нибудь знаешь?

– Знаю то, что наша миссия очень важна. Она состоит в том, чтобы отыскивать, спасать и защищать людей, которые нуждаются в этом. Отель видит нас: и то, кто мы есть, и то, кем можем стать, – и помогает нам развивать наш потенциал. Почти весь персонал получил множество привилегий, работая здесь. Агапиос и Старшая горничная всеми силами будут развивать и защищать нашу миссию.

– Агапиос, – его имя отдает у меня на языке горечью.

Рахки берет меня за руку. У нее мягкая теплая ладонь, но кое-где на ней я чувствую шрамы.

– Агапиос вовсе не такой, каким ты его представляешь.

Я хочу сказать ей, что это она не понимает, на кого на самом деле работает, но не могу это сделать. Пока не время. Есть надежда, что скоро оно настанет.

– Я просто хочу, чтобы ты понял, зачем мы все собраны здесь, – говорит она. – Отель – это не просто коллектив людей, которые тут работают. Отель – это… нечто иное. Я не знаю, почему, но он тебе доверяет. Знает, кто ты такой и зачем пришел, даже если мы, твои коллеги, этого не знаем, и все равно позволяет тебе остаться. А если Отель доверяет тебе, значит, и я тебе доверяю. – Она поднимается. – Если Старшая или Старик меня о тебе спросят, именно это я им и скажу.

– Куда ты сейчас?

Рахки указывает на портал, ведущий обратно на променад.

– К себе в комнату. Не люблю плавать, а просто так сидеть в сумерках – глупо. Человек может находиться в темноте до тех пор, пока сам не потемнеет.

Я усмехаюсь.

– Этой пословице тебя Сев научил?

Она не улыбается мне в ответ.

– Знаю, что ты что-то замышляешь, Кэм, – она бросает взгляд на папину монетку. – Главное – будь осторожен.

С этими словами она уходит.

Я кусаю губу, быстро размышляя, нужно ли мне идти в пещеры, на встречу с Полосатым, но боюсь рисковать даже теперь, когда Рахки ушла. Все равно кто-то может за мной следить. На это способен кто угодно. Так что вместо пещер я решаю отправиться на пляж.

Рахки и правда верит, что делает доброе дело, помогая Агапиосу забирать – на самом деле красть – этих детей со всего мира. Она даже думает, что Сев благодарен Отелю за свое спасение… как если бы Отель его спас на самом деле. Но это сделал не Отель: его спас Полосатый. Она просто не понимает, что в свое время сама была похищена: чтобы Агапиос использовал ее, крал у нее силу.

Нельзя оставлять ее в таком ужасном заблуждении. Если она узнает правду, то наверняка станет нам помогать. Она заслуживает такого шанса.

Похоже, я должен ей обо всем рассказать.

Пока не стало слишком поздно.

Этим же вечером, чуть позже, я слышу стук в дверь своей комнаты.

Когда открываю, ко мне врывается Сев и начинает мерить мой номер шагами, порой пригибаясь, чтобы не задеть за что-нибудь головой: у меня скошенный потолок, а Сев очень высокий.