После игры мы поднимаемся в дом на вершине холма. Мистер и миссис Хименес приготовили ужин. Еда очень простая, слишком острая, на мой вкус, предметы обстановки в доме разрозненные и обшарпанные, но за обедом все смеются и уминают с таким аппетитом, как будто смакуют блюда от шеф-повара на Банкетном корабле. После еды мы выходим на земляной утоптанный задний дворик и смотрим, как солнце заходит за гору. Один из братьев приходит с гитарой и наигрывает на ней мариачи.

Я раньше даже не представлял, что семья может быть такой. Вроде бы все просто, люди живут вместе, общаются, занимаются бытом – но как же сильно это отличается от нас с Ба и Кэсс! Тут все такие шумные и радостные. Их так много, чтобы помогать друг другу, поддерживать, делать что-то вместе. Признаться, я завидую.

Среди братьев и сестер Нико тоже есть пара человек с инвалидностью. Он особенно заботливо относится к девочке с сухими руками, которые вывернуты под странными углами. Он принес ей тряпичную набивную куклу с черной шевелюрой из конского волоса и в платье, вышитом бисером. Девчушка забирается к Нико на руки и, пока он весело болтает с остальными по-испански, неотрывно смотрит ему в лицо большими темными глазами. Порой в речи Нико всплывает знакомое слово – название какого-нибудь города или местности. Он рассказывает родным о своих странствиях.

Перед уходом я замечаю, как Нико тайком передает своему «папи» пачку отельных чеков. Это чаевые, которые он собрал сегодня за обслуживание номеров завтраками. Он отдал всю дневную выручку своей семье.

А в моей семье всего три человека. Ба так много работает, чтобы нас обеспечить, что почти не успевает есть дома, а когда наконец возвращается, она такая уставшая, что ей не до нас. Я знаю, что она нас любит, но у нас дома всегда так тихо и грустно. По сравнению с этой семьей моя семья несчастна.

* * *

Почти стемнело, когда мы с Нико возвращаемся обратно к Коридору.

– Ну как, тебе у нас понравилось? – спрашивает он.

Я чувствую укол в шею – это мной пытается позавтракать очередной москит. Я прихлопываю его.

– Ага.

Хотя я никак не могу перестать сравнивать семью Нико с моей.

– Что не так? Ты почему-то злишься?

– Сам не знаю.

Я и не думал, что злюсь, но понимаю, что и правда это делаю.

– Почему?

– Не знаю! – я стараюсь смотреть не на Нико, а вперед, в сторону Коридора Полосатого. – Просто… у тебя столько секретов. И у Сева – тоже. Это неправильно – заставлять меня участвовать в переправке этих детей и не говорить мне, зачем это делают и что с ними будет потом. – Я на миг умолкаю. Неужели это и есть настоящая причина моей злости? Может, и так. По крайней мере, других объяснений я подобрать не могу.

Небо делается все темнее, появляются первые звезды.

– Объясни мне хотя бы, почему ты работаешь на Полосатого.

– Я думал, сегодня ты получил ответ, – Нико смотрит на дорогу перед собой. – Я этим занимаюсь ради своей семьи.

Еще один неискренний ответ.

Нико опускает глаза.

– Для тебя помогать Полосатому – это способ выяснить, что случилось с твоим отцом. Если ты его найдешь, просто вернешься домой вместе с ним, и все. А для меня все… иначе. Я не могу уйти домой. Я связан с этими людьми, с моей семьей, но у меня есть и другие связи: обязанности. Все, что я делаю, – ради своих родных. Ради их безопасности.

– Безопасности от чего?

– Просто ради безопасности. Источник связующей магии – это жизнь, помнишь? Ну и вот… в жизни человека заключена сила, в жизни и его связях с другими людьми. А на свете существуют люди, которые используют других людей как источники силы для себя. Забирают их себе и используют. – Он прихлопывает москита и собирается с мыслями. – Я не хочу, чтобы кого-то из моей семьи забрали.

– Значит, вот что происходит с детьми? Агапиос собирает их по всему миру и использует как источники силы?

Нико кривит губы.

– Хотел бы я ответить тебе правду, Кэм. Действительно хотел бы. Но я не могу. Это не мои секреты, и я не вправе их раскрывать.

Я испускаю что-то вроде рычания.

– Все вы постоянно это твердите!

– И ты догадываешься, почему? Отчего никто из нас не может тебе ничего сказать?

Я раздумываю пару секунд. Ба, Нико, Сев, даже Рахки – все они не могли бы твердить одно и то же оправдание, не будь на то особой причины. Может быть, даже… магической причины.

Осознание ударяет меня как молот.

– Ваши губы связаны. Ты физически не можешь мне ничего сказать, так?

– Наконец-то дошло, – Нико сжимает мое плечо. – Некоторые секреты охраняют себя сами, какие-то истины открываются сами, когда человек к ним готов. Например, Отель не призывал тебя, пока ты не вошел в возраст, требуемый для работы здесь. Но вот что я могу тебе сказать: я к тому же не хочу подвергать тебя опасности. Мы найдем твоего отца – и эта история закончится.

– Но что если…

– Нет, – он смотрит мне в глаза. – Я не позволю никому тебя забрать. Обещаю.

Он выглядит серьезным. Это Нико-то, который никогда не выглядит таким! Нико, который все что угодно превращает в шутку…

– Есть способ создания связи между людьми, о котором сейчас почти забыли, – говорит он. – Но я хотел бы воспользоваться им ради связи с тобой. Может быть, тогда ты лучше поймешь меня: откуда я пришел и куда направляюсь.

Он достает из кармана тонкий ножик. Нет, не нож – деревянный клин: я видел такой у Орбана тогда, в Будапеште. С одной стороны узкого лезвия он заточен, у него есть рукоятка, а кончик кажется необычайно острым.

– Я хочу, чтобы ты стал моим побратимом по крови, – говорит Нико. – Это древний способ создания связи между равными, между друзьями. Обет, который навеки свяжет нас как братьев.

Братьев. Мне еще никогда не предлагали быть кому-то братом, стать с кем-то настолько близкими. Конечно, у меня были друзья – вернее, приятели, – но никто особо не рвался продолжать со мной общение вне школы. Безусловно, у меня есть Кэсс, но она… в общем, она Кэсс. Она сестра, а не брат.

– Ты согласен?

– М-м-м… наверное, – бормочу я, хотя мое сердце громко кричит: ДА! Я всегда хотел быть членом большой семьи, такой, как Хименесы. Желал, чтобы кто-то выбрал меня и у меня были настоящие близкие.

Нико вынимает из кармана платок.

– Нам нужно заключить контракт.

– Зачем?

– Затем что эти вещи обычно делаются так, а не иначе.

Он наклоняется, держа клин как стило и пишет им что-то на квадратике ткани.

– Клин может писать?

– Он выжигает, – поправляет Нико, не отрываясь от дела. – Но да, большинство клиньев можно использовать в качестве стило и как стержень. При создании связи очень важно правильно составить контракт.