- В общем, - продолжала драснийская королева, - теперь поземлям Вордов разгуливают целые полчища лихих арендийских рыцарей, изображающихиз себя бандитов, которые грабят и жгут что хотят. У Вордов нет того, что можнобыло бы назвать армией, поэтому они возопили о помощи со стороны легионов. Моимлюдям удалось раздобыть копию ответа Вэрена. - Она развернула документ. -"Приветствуем правительство Вордского королевства. Ваш недавний призыв опомощи удивил меня безмерно. Безусловно, достопочтенные господа в Тол-Ворде незахотят, чтобы я нарушил суверенитет их вновь образованного королевства,посылая к ним через границу толнедрийские легионы, чтобы справиться снесколькими арендийскими головорезами. Поддержание общественного порядкаявляется наиважнейшей задачей любого правительства, и я со своими войсками несмею вмешиваться в столь основополагающую область вашей деятельности. Подобныедействия с моей стороны вызвали бы у здравомыслящих людей во всем мире сомненияв жизнеспособности вашего молодого государства. Искренне желаю вам, однако,поскорее разобраться в этом сугубо внутреннем деле".

Анхег принялся хохотать, в восторге стуча по столу тяжелымкулаком.

- Я бы выпил по этому поводу, - проговорил он.

- По-моему, нам всем следует выпить, - согласился Гарион. -Поднимем кубки за усилия Вордов в поддержании порядка.

- Надеюсь, что господа меня простят, - сказала королеваПоренн. - Ни одна женщина не смеет даже надеяться состязаться с алорийскимикоролями, когда дело доходит до серьезной выпивки.

- Разумеется, Поренн, - великодушно согласился Анхег. - Мыдаже выпьем за тебя твою долю.

- Ты очень добр, - ответила она и удалилась.

Остаток вечера для Гариона затерялся в тяжелом тумане винныхпаров. Он, кажется, помнил, как он поддерживаемый Анхегом с одной стороны иБрендом с другой, раскачиваясь, брел по коридору. Они шли, положив руки другдругу на плечи, и поочередно спотыкались. Еще он вроде бы помнил, что они пели.Вообще-то Гарион критически относился к своим певческим способностям и, будучитрезвым, никогда не пел. В ту ночь, однако, это казалось самым естественным иприятным занятием.

Гарион раньше никогда не напивался допьяна. Тетушка Пол неодобряла пьянства, и он, как и в большинстве случаев, полагался здесь на еемнение. Таким образом, он оказался совершенно не готов к тому, что почувствовална следующее утро.

Сенедра, мягко выражаясь, не проявила сочувствия. Как илюбая другая женщина с начала мира, она злорадно наблюдала за мучениями своегосупруга.

- Я говорила тебе, что ты слишком много пьешь, - напомнилаона ему.

- Не надо, пожалуйста, - простонал он, держась руками заголову.

- Ты сам виноват, - продолжала она.

- Оставь меня, - взмолился он. - Дай мне умереть спокойно.

- О нет, думаю, ты не умрешь, Гарион. Возможно, ты этогохотел бы, но ты не умрешь.

- Зачем обязательно так кричать?

- Мы все были без ума от твоего пения, - радостно поздравилаона его. - Я думаю, что ты открыл неизвестные доселе ноты.

Гарион простонал и закрыл лицо трясущимися руками.

Заседание Алорийского Совета продолжалось еще около недели.Оно, возможно, продлилось бы и дольше, если бы не яростный осенний шторм,напомнивший гостям, что пора возвращаться на материк, пока на Море Ветров непрекратилась навигация.

Через некоторое время Бренд, высокий стареющий ривскийсенешаль, попросил у Гариона частной аудиенции. Шел проливной дождь, по окну вкабинете Гариона непрерывно стекали потоки воды, а двое мужчин сидели в уютныхкреслах за столом друг против друга.

- Могу я с тобой откровенно поговорить, Бельгарион? -спросил великан с печальными глазами.

- Ты же знаешь, что нет нужды об этом спрашивать.

- Дело очень деликатное. Я не хочу тебя обидеть.

- Говори все, что считаешь нужным. Я обещаю, что не обижусь.

Бренд поглядел в окно на серое небо и косые струи дождя.

- Бельгарион, вы с принцессой Сенедрой женаты уже почтивосемь лет.

Гарион кивнул.

- Я не пытаюсь вмешиваться в вашу личную жизнь, но, в концеконцов, то, что твоя жена до сих пор не произвела наследника, - вопросгосударственной важности.

Гарион насупился.

- Я знаю, что и ты, и Анхег, и все остальные очень этимозабочены. Но я думаю, что вы волнуетесь преждевременно.

- Восемь лет - это долгий срок, Бельгарион. Все мы знаем,как сильно ты любишь свою жену. Мы все к ней очень привязаны. - Брендулыбнулся. - Хотя с ней порой бывает трудновато.

- Я это заметил.

- Мы охотно последовали за ней на поле брани при Тул-Марду -и снова последуем, если она нас позовет, - но, возможно, нам стоит признатьвероятность того, что она бесплодна.

- Я уверен, что это не так, - твердо произнес Гарион.

- Почему же у нее тогда нет детей?

На этот вопрос Гарион ответить не мог.

- Бельгарион, судьба нашего королевства - и всей Алории -зависит от биения твоего сердца, которое в любой момент может прекратиться. Вовсех северных королевствах только об этом и говорят.

- Я не знал об этом, - признался Гарион.

- Гродег со своими приспешниками были навсегда стерты с лицаземли при Тул-Марду, но в отдаленных районах Черека, Драснии и Алгарии сновавоспрял Медвежий культ. Тебе ведь об этом известно?

Гарион кивнул.

- И даже в городах есть те, кто разделяет убеждения исочувствует целям этого культа. И они не обрадовались, когда ты выбрал в женытолнедрийскую принцессу. Слухи о том, что Сенедра не способна к деторождениюиз-за того, что Белар не одобрил вашу женитьбу, уже поползли через границу.

- Все это суеверная чушь, - фыркнул Гарион.

- Конечно, чушь, но, если возобладает подобный образ мыслей,то последствия могут быть самыми нежелательными. Другие силы в алорийскомобществе - дружественные тебе - очень этим обеспокоены. Откровенно говоря,довольно широко бытует мнение, что тебе пришло время развестись с Сенедрой.

- Что?

- Это в твоей власти. Все считают, что самое лучшее для тебябыло бы оставить бесплодную толнедрийскую принцессу и взять молодую, плодовитуюалорийку, которая наградит тебя дюжиной младенцев.

- Это абсолютно исключено, - горячо возразил Гарион. - Яникогда так не поступлю. Разве эти идиоты никогда не слышали о Во-Мимбрскомсоглашении? Я не мог бы развестись с Сенедрой, даже если бы захотел. Нашаженитьба была оговорена еще пять веков назад.