- Приверженцы Медвежьего культа считают, что это соглашениебыло навязано алорийцам Бельгаратом и Польгарой, - ответил Бренд. - Посколькуэти двое послушны Алдуру, фанатики полагают, что оно было заключено безодобрения Белара.

- Какая ерунда! - вырвалось у Гариона.

- В любой религии много всякой ерунды, Бельгарион. Но фактостается фактом - у Сенедры мало друзей среди алорийцев. Даже тем, кто к тебедружески расположен, она не нравится. И враги твои, и друзья хотят, чтобы ты сней развелся. Все знают, как ты ее любишь, поэтому никто не решается высказатьтебе этого соображения. И поскольку они знают, что убедить тебя развестись сней невозможно, кто-нибудь может попытаться навсегда ее удалить.

- Они не посмеют!

- Алорийцы почти так же эмоциональны, как и арендийцы,Бельгарион, а иногда и почти так же упрямы. Все мы это знаем. Анхег и Хо-Хэгпросили меня предупредить тебя о такой возможности, а Поренн задала работуцелому отряду шпионов, так что теперь мы, по крайней мере, будем знать заранее,если кто-нибудь замыслит покушение на королеву.

- А сам ты, Бренд, что по этому поводу думаешь? - тихоспросил Гарион.

- Бельгарион, - твердо произнес великан, - я люблю тебя также горячо, как своих собственных сыновей, а Сенедра дорога мне, как дочь,которой у меня никогда не было. Ничто бы в целом мире так бы не порадоваломеня, как если бы я увидел кучу детишек, ползающих по полу в комнате рядом свашей спальней. Но прошло уже восемь лет. Положение такое, что пора действовать- надо как-то защитить нашу храбрую малышку, которую мы оба так любим.

- Что же тут можно сделать? - беспомощно спросил Гарион.

- Мы с тобой всего лишь мужчины, Гарион. Откуда нам знать,почему женщина может или не может иметь детей? А ведь в этом корень всейпроблемы. Прошу тебя, Гарион, заклинаю, пошли за Польгарой. Нам нужны ее совети помощь, немедленно.

После того как сенешаль вышел, Гарион еще долго сидел вкресле, тупо уставившись в окно. В конце концов, он решил, что лучше всегобудет ничего не сообщать Сенедре об этом разговоре. Он не хотел пугать ееупоминанием о наемных убийцах, рыщущих по темным коридорам. Заговаривать о том,что Риве нужен наследник, тоже было опасно - это могло быть неправильно понятои вызвать обсуждение вопроса о разводе. Тщательно поразмыслив, Гарион решил,что лучше всего будет держать язык за зубами и поскорее послать за тетушкойПол. К сожалению, он упустил из виду нечто очень важное. Когда он в тот вечерпоявился на пороге королевской опочивальни, где в очаге весело трещал огонь, нагубах его играла старательно изображаемая бодрая улыбка, призваннаясвидетельствовать о том, что ничего неординарного за день не произошло.

Ледяное молчание, которым его встретили, должно былопослужить предупреждением. Даже если он не обратил внимания на этотнастораживающий знак, то уж трудно было не заметить царапины на двери, иосколки разбитых ваз, и фарфоровые статуэтки, разбросанные по углам, откуда ихне успели вымести после поспешной уборки, последовавшей за каким-то взрывом.Ривский король, однако, не всегда отличался наблюдательностью.

- Добрый вечер, дорогая, - бодрым голосом приветствовал онсвою маленькую жену. - Как прошел день?

Она обернулась к нему и, как кинжалом, пронзила его острымвзглядом.

- Не могу понять, как у тебя хватает хладнокровия об этомспрашивать!

Гарион сдвинул брови.

- Скажи мне только, - продолжала она, - когда же мойгосподин прогонит меня, чтобы иметь возможность взять в жены наседку из Алории,которая заменит меня в королевской постели и наводнит всю цитадельсопляками-алорятами?

- Как?..

- Мой господин, по-видимому, забыл, какой подарок он повесилмне на цепочку во время нашей помолвки, - сказала она. - Мой господин,по-видимому, также забыл, на что способен амулет Бельдаран.

- Ах! - Гарион вдруг все понял. - О боги всемогущие!

- К сожалению, амулет не снимается, - с горечью продолжалаСенедра. - Ты не сможешь передать его своей следующей жене, если, конечно, несобираешься отрубить мне голову. - Прекрати, пожалуйста.

- Как прикажешь,мой господин. Ты хотел отправить меняобратно в Толнедру - или меня просто вышвырнут за ворота под дождь ипредоставят самой себе?

- Как я понимаю, ты услышала наш с Брендом разговор?

- Именно так.

- Значит, ты слышала его от начала и до конца. Бренд всеголишь сообщал об опасности, которая грозит тебе от кучки бешеных фанатиков,подпавших под влияние абсурдных фантазий.

- Ты не должен был даже слушать его!

- В то время как он пытался предупредить меня, что на тебя,возможно, готовится покушение? Сенедра, это несерьезно.

- Но он навел тебя на мысль о разводе, Гарион, - обвиняющимтоном произнесла она. - Теперь ты знаешь, что в любой момент можешь от меняизбавиться. Я видела, как ты пялишься на этих пустоголовых алорийских девчонокс длинными косами и пышной грудью. Вот удобный случай, Гарион. Выбирай любую.

- Ты закончила?

Она прищурилась.

- Понятно, - сказала она. - Теперь я не просто бесплодная, аеще и истеричка.

- Нет, ты просто иногда бываешь неразумной, вот и все.

- Ты хочешь сказать, я - дура?

- Все мы время от времени совершаем глупости, - спокойнодобавил он. - Это заложено в человеческой природе. Я, собственно, несколькоудивлен, что ты до сих пор не бросаешься вещами.

Сенедра бросила быстрый, виноватый взгляд на заметенные вугол осколки.

- А, - сказал он, перехватив ее взгляд. - Понятно. Ты этимуже занималась. Я рад, что не присутствовал при этом. Очень трудно пытатьсякого-то увещевать, когда в тебя летят обломки посуды и бранные слова.

Щеки Сенедры покрылись легким румянцем.

- Значит, это тоже было? - вкрадчивым голосом спросил он. -Интересно, где ты нахваталась всех этих выражений? Откуда ты знаешь, что онизначат?

- Ты сам все время бранишься, - пожаловалась она.

- Я знаю, - признался он. - Это жутко несправедливо. Мнепозволено браниться, а тебе - нет.

- Хотела бы я знать, кто установил эти правила, - начала онаи внезапно замолчала. - Ты пытаешься переменить тему, - пожаловалась она.

- Нет, Сенедра, я ее уже сменил. Ту тему обсуждать не стоит.Ты не бесплодна, и я не собираюсь с тобой разводиться, какими бы длинными нибыли чьи-то косы и какой бы... ладно, не важно.

Она подняла на него глаза, полные слез.

- Ах, Гарион, а что, если я и в самом деле? - тихо спросилаона. - В смысле бесплодна?