Еврейские буржуазные и социал-демократические движения Российской империи. Номер один. Первые не вписались в мир рабочих и крестьян. Как октябристы, кадеты и прочие к ним примкнувшие. Вторые были конкурентами. И не имели никаких шансов уцелеть в мире, где большевикам попутчики нужны были только временные. Чего они, надо отдать им должное, и не скрывали. Какой такой Бунд? Какие Поалей Цион? А также левые и правые эсеры, анархисты, махновцы и прочая поднявшаяся в революцию и Гражданскую войну публика? Правильно. Никакой. Вписался в ряды ВКП (б) – живи. Нет – не обижайся. Как выяснилось, живи ненадолго. Но когда он еще начался, Большой террор… А до дела врачей-отравителей вообще оставалась целая эпоха.

Ну, следующими были сионисты. И раввины. С сионистами дело было не совсем ясным, и даже товарищ Дзержинский выражал сомнения. Однако на территории страны их с их ивритом пресекли. Театр «Габима» уехал в Палестину, где с тех пор и фунционирует. Книги ушли в спецхран. А иврит остался в качестве раритета в нескольких действующих в столичных городах синагогах. Функционирование которых не в качестве театров, ПТУ или складских помещений, как большинства еврейских общинных зданий, разбросанных по просторам одной шестой планеты, объяснялось исключительно наличием иностранных туристов-евреев. А также необходимостью местных органов упростить контроль за контактами этих туристов с населением. Такая ловля клиента на живца. Не в наличии же еврейских стариков был смысл? В связи с чем подрабинек, шойхет, кантор, хазан и меламед остались исключительно в качестве еврейских фамилий. А не профессий, как было в исходном состоянии.

Просвещенные единственно верным учением и взбодренные погромами, голодом и чистками классово чуждых элементов и националистов евреи остались в ведении Евсекции. Желающие могут причаститься «Электронной еврейской энциклопедии» и свериться с соответствующей статьей. Грызня там внутри шла еще та. Хотя люди были талантливые. Яркие. Преданные делу своей жизни до фанатизма. Делом этим было построение нового мира и существование евреев в этом новом мире в качестве равноправных граждан. Свобода, равенство, братство. Новый человек на новой земле. Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног. И прочее из той же сферы революционной романтики.

В итоге извели массу приличного и еще больше не очень приличного народу. Изнасиловали природу человеческую и, во многом, страну. Положили собственную жизнь, счастье близких и будущее детей – своих и чужих – под рельсы, на которых, по их представлению, стоял «локомотив истории». И сгинули, часто бессмысленно и страшно. А языком победившего на короткое время течения был, разумеется, идиш. Который в отместку, в палестинском сионистском ишуве, был в рамках становления иврита в качестве государственного языка будущего Израиля изведен под корень. Хотя и отдельно от носителей.

Поскольку на территориях, где евреи контролировали ситуацию, они поступали друг с другом и окружающими куда либеральней, чем было принято в ту эпоху. Соответственно, несмотря на перекосы и репрессии, к концу 30-х еврейский национально-культурный автономизм в СССР дал свои плоды. Свидетельством чего были еврейские сельскохозяйственные колонии и дальневосточная автономия с центром в Биробиджане, ГОСЕТ и Киевский институт еврейской пролетарской культуры, еврейские музеи и газеты, и много что еще. Чего больше нет. И не будет. Поскольку больше нет того народа, для которого это было частью жизни: евреев, говорящих на идиш. Они остались разве что в горько-соленых от слез, ироничных и точных, будто его собственной кровью написанных, книгах Эфраима Севелы. Очень полезных для воспитания в подрастающем еврейском организме понимания жизни как она есть.

Кроме нескольких тысяч стариков, современные евреи и потомки русских евреев, уехавших из Российской империи и СССР, говорят на русском, английском и иврите. Преимущественно. Времена, когда Соломон Михоэлс, Перец Маркиш, Ицик Фефер и их коллеги по Еврейскому антифашистскому комитету были кумирами миллионов и поднимали заходящиеся в аплодисментах залы, прошли. Они не были ангелами и прошли жестокую школу жизни. Не стеснялись расправляться с идеологическими противниками и конкурентами. Но когда расправились с ними самими, тишина настала оглушительная. Кладбищенская тишина. Потому что они оказались последними.

Вот, еще вчера евреев были – миллионы. Третий народ в империи после русских и поляков. Напомним, не было в стране до революции никаких отдельных Украин и Белоруссий. Были они частью России. Губернии как губернии. Ну, и население было как население. Очень любопытно в этой части воскресить в памяти результаты дореволюционной переписи – они вполне доступны, в том числе в Интернете. Модная была штука, начальство благоволило и способствовало. И ученые в стране были еще по-европейски скрупулезные и озабоченные собственным реноме – хорошо провели. Казаки, поморы, малороссы, etc. И на этом фоне шесть миллионов – это было много.

Плюс избыточная еврейская активность в свободных профессиях и политике. Тем более что до поры, при царе-батюшке, туда не очень-то пускали. На этом фоне карьерные и творческие перспективы, открывшиеся поначалу перед евреями в СССР, дали настоящий фейерверк фамилий и имен. Взрыв талантов. Во всех областях, включая те, в которых евреи до того отродясь замечены не были. Несмотря на колоссальный урон, понесенный ими вследствие репрессий, эмиграции и войн – особенно Великой Отечественной войны. Но чтобы до такой степени вдруг настал конец – этого не ожидал никто. Только что – не протолкнуться. И внезапно никого.

Не то чтобы послевоенная атмосфера настраивала на оптимизм. Гибель местечек. Расцвет антисемитизма на бывших оккупированных территориях. Миллионы и миллионы отсидевших или не отсидевших свое коллаборационистов, которые евреев не любили. Как не любили они и советскую власть. Но советскую власть они боялись. А евреев – что их было бояться? Рассыпанный набор Черной книги. Запрет, наложенный государством на любую информацию о Холокосте. Расправа власти с творческой интеллигенцией – при том, что ни Ахматова, ни Зощенко не были евреями. Что, впрочем, им не очень помогло. Уничтожение всего еврейского, что еще уцелело после Гитлера. Включая и Еврейский антифашистский комитет.

Наконец, дело врачей и подготовка к поголовному выселению советских евреев в Биробиджан. По их собственной просьбе, поддержанной прочими прогрессивно и конструктивно мыслящими трудящимися. Подготовка началась с массированной кампании в прессе, к которой присоединились все. В том числе конформисты, которые сами по себе против евреев ничего не имели. «А сало русское едят» – это Сергей Михалков. Талантливый создатель «Дяди Степы». Трижды автор одного и того же государственного гимна. Музыка которого, не имевшая к нему никакого отношения, на самом деле чудо как хороша, а над словами угорали школьники на протяжении десятилетий. Патриарх и великий царедворец от литературы. Последние восемь лет сталинского режима не случайно родили анекдот о том, что вождь умрет в еврейский праздник. Потому что любой день, когда его наконец-то не станет, у евреев будет праздником.

Автор не зря обозначил тему как «от Евсекции и Михоэлса до Вергелиса и ЦК». По большому счету, потом до самого конца советской власти в стране ничего серьезного на еврейскую тему и не было. Как в американских прериях после отстрела бизонов. Или в лесах, когда перебили странствующих голубей. Вот только что было множество множеств. Мириады. И никого. Один Вергелис на «Советиш Геймланд». Как та последняя голубка в зоопарке города Цинцинатти. Только с куда худшей репутацией. Поскольку, когда всех забрали, запретили и расстреляли, он остался последним не случайно.