Полковник оглянулся и задумчиво посмотрел на Илью, словно решая, он ему целым нужен, или можно по кусочкам.

– Да, времени у меня действительно сейчас нет.

– Разрешите мне провести допрос? – снова вытянулся капитан.

– Нет, после твоего допроса мне говорить не с кем будет, – поморщился полковник. – Сосредоточьтесь на поисках второго. Лейтенант, отведите задержанного в камеру, как освобожусь, вызову.

***

Камеру, в которую привели Илью, роскошной назвать было сложно. Ничего лишнего, узкая кровать и полка в изголовье, выполняющая заодно роль стола. В углу, за полупрозрачной ширмой, микроскопическая раковина с узким куском небьющегося зеркала на стене и унитаз – хотя бы за это спасибо. Илья взял с полки темную от грязи кружку и попытался отмыть ее под тонкой струйкой мутной воды. Плюнул и подставил под кран сложенные ковшиком ладони. Вода оказалась солоноватой – видимо, тратить на заключенных питьевую воду считалось нецелесообразно, смертники и технической обойдутся.

Злиться на Яна не получалось. Сам дурак, дал Яну конфетку в ярком фантике и наивно думал, что тот не попробует ее развернуть. Почему не предупредил, тоже понятно: звонить в такой ситуации – как указатель для падальщиков вешать, кого хватать в первую очередь. Илья бы и сам в такой ситуации не звонил. Одного Ян не учел – что некто Астахов был как бельмо на глазу у полковника Сидельникова. Что бы полковнику не воспользоваться возможностью сослать неугодного чистильщика на дальние фермы?

Матрас на кровати в молодости, может, и был нормальным матрасом, но те славные времена давно канули в лету, а прожитые годы заставили его скрючиться, выставив жесткий горб ровно посередине. Подушка была под стать напарнику и явно помнила свою бурную молодость, пришедшуюся на начало строительства Города. Илья повозился, устраиваясь поудобнее, и закинул руки за голову. Ему оставалось только ждать и думать.

Никаких доказательств его причастности к взлому серверов у СБ не было и быть не могло, а значит, взяли его с одной целью – выйти на Яна. Если Ян додумался уйти вниз, то перспективы поймать его были совсем призрачными. Нижние ярусы большие, и за последние пятьдесят лет изменились настолько, что старые схемы Города отражали реальность примерно так же, как поверхность океана – его дно. Там, где когда-то были зоны отдыха, появились неучтенные склады; в закрытой на бесконечный ремонт больнице вовсю работала лаборатория по производству «мурены»; на месте бывшего ангара с ремонтными доками вдруг оказывались жилые модули, сооруженные из первого, что подвернулось под руку. И чем ниже спускался лифт, тем меньше шансов было встретить полицейский патруль или наткнуться на работающую камеру. Власть Города, с остервенением цербера охраняющая спокойную жизнь на верхних этажах, давно махнула рукой на медленно умирающие придонные ярусы.

Илья тоже не знал, где Ян может прятаться, но он знал, как с Яном можно связаться, и выдавать эту информацию совсем не хотел. Тут интересы СБ и его личные диаметрально расходились, и вопрос стоял только в том, какими методами СБ будет отстаивать свои.

В исторической литературе спецслужбы благородно пользовались всевозможными сыворотками правды, но Илья сильно сомневался, что у местных безопасников они есть. Во-первых, фармакология на планете до Катастрофы и в Городе после нее – это две большие разницы, вряд ли местные фармацевты смогли синтезировать что-то подобное из водорослей. А во-вторых, если бы у безопасников была похожая сыворотка, то что мешало вколоть ее сразу, а не угрожать ему капитаном и его негуманными способами ведения допросов? Хотя жалко, что ее нет – вот бы вкололи, и можно было сидеть, честно долдоня в ответ: «не знаю, где Ян». Но уже ясно, что выбивать из него информацию будут древними, как мир, способами. А в то, что он, как герои романов без страха и упрека, сможет молчать, гордо смотря в вечность, Илье верилось слабо. Интересно, как долго он продержится, прежде чем заговорит? Час? Два? Сутки? Или пятнадцать минут? Последнее было бы совсем стыдно.

Можно было, конечно, убиться превентивно, чтобы не выдать врагу ни грамма информации, но никаких приличных способов самоубийства в голову не лезло. Ремень, как и нож, и коммуникатор у него отобрали, грызть зубами вены – нет уж, он лучше подождет, пока его бить начнут, больно так же, но хотя бы не так обидно. Еще можно попытаться разбить голову об местную сантехнику, но последняя была в таком состоянии, что голова казалась однозначно крепче. Особенно если учесть, что мозга в ней немного (иначе бы он Яна не послал сервера ломать), и свободное пространство в черепе занимает кость.

Илья досчитал трещины на потолке и перевел взгляд на стену. Панели когда-то были светло-желтыми и, по-видимому, должны были поднимать настроение узникам, настраивая на путь исправления, но со временем потемнели, растрескались и навевали только мысли о тщетности бытия. В одном углу панель отошла от стены, кокетливо загнувшись сбоку и обнажив серую основу. Интересно, чтобы на его месте делал Монте Кристо? Ему-то хорошо было: знай себе, долби, и рано или поздно стена закончится. А тут куда долбить? В коридор? Развлекая охранников, что наблюдают за ним на экранах дежурных терминалов? Пожалуй, в замке Иф было попроще, он бы сейчас махнулся не глядя, и даже титула графа не надо.

Сосредоточиться не получалось категорически. Странно, живя в Нижнем Городе, кажется, что готов к стуку в дверь и тому, что тройка падальщиков проведет тебя по улицам. Там трудно найти семью, которую пусть боком, но не коснулись аресты – падальщики знали лишь один способ управления людьми, и этот способ назывался «страх». Но оказалось, что нет. Нельзя быть к этому готовым. Где-то очень глубоко живет уверенность, что тебя не тронут, ведь те, кого вели по улицам, наверняка в чем-то виноваты, а ты – нет. Главное сидеть тихо, ни во что не вмешиваться, и карающая длань местного правосудия ударит рядом, а не тебя.

И сейчас поверить в происходящее мешало странное обволакивающее ощущение нереальности и неправильности. Казалось, стоит немного подождать, и откроется дверь, безликий охранник сообщит, что произошла ошибка, и он может быть свободен.

Но его не только отпускать не собирались, но и на допрос, судя по всему, передумали звать. Бросили в камере и ушли – и чем дальше, тем сильнее это действовало на нервы. Не то, чтобы он спешил пообщаться с полковником, просто боялся, что падальщики решат начать с тех, кто посговорчивее.

Илья поморщился, старательно отгоняя последнюю мысль. Женьку девочки должны спрятать, а у Хелен достаточно связей, чтобы обезопасить себя