Он вздохнул:

– Я буду скорбеть о ней постоянно. Но вы не должны страдать из-за этого и хоронить себя в моем доме. Решено: на бал мы поедем.

Когда горничная деликатно постучала в дверь, Комаровский нехотя обернулся:

– Что случилось, Акулина?

Медноволосая, зеленоглазая, томная Акулина протягивала письмо.

– Это для госпожи Тарновской. От Трубецкого.

Мария выхватила у нее конверт и спрятала в декольте.

Павел вздрогнул, его лицо исказила судорога.

– Могу ли я поинтересоваться, кто набрался смелости вам писать?

Тарновская махнула рукой:

– Это некий Трубецкой, из благородного рода князей. Он давно добивается моей благосклонности, но пока я не давала ему никаких обещаний.

Графа покоробило слово «пока», так небрежно брошенное женщиной. Он, как никогда раньше, почувствовал опасность потерять ее – и это повергло его в ужас. За долгие месяцы Мария стала его половиной, оторвать которую можно было только с плотью и кровью.

– Но вы не должны ему писать. Я же люблю вас, – с трудом промямлил граф, злясь на свою нерешительность.

Наверное, другой бы на его месте все узнал бы об этом Трубецком, вызвал бы его на дуэль. Но это был тот, другой, более решительный и уверенный в себе.

Тарновская лишь небрежно пожала плечами:

– Почему я должна ссориться с ним? Он хочет бросить к моим ногам все свое богатство.

В ее словах Комаровскому послышался укор.

– Но я тоже готов это сделать. – Граф приложил руку к сердцу. – Верьте мне, Мария. Вы сами не можете выйти за меня замуж немедленно. – Он вдруг опустился на колени и обнял ее ноги. – Прошу вас, постарайтесь ускорить свой развод, найдите влиятельного адвоката. Обещаете?

– Я постараюсь, – произнесла она не очень уверенно, и у Павла будто что-то оборвалось внутри. Опасность потерять ее была так близка – ближе, чем он надеялся.

– Я схожу по вас с ума! Будьте же милосердны! – Граф ползал перед ней, вызывая лишь презрение.

Господи, ну какие же мужчины слизняки! Или ей, только ей, попадаются такие?

– Я же сказала, что постараюсь. – Мария развернулась и пошла в свою комнату, не в силах больше смотреть на графа.

Комаровский с болью глядел ей вслед.

Приморск, наши дни

Сегодня следователь выглядел на удивление усталым, будто вчерашняя гибель Надежды подкосила его. Толстые щеки свисали, напоминая бульдожьи, волосы топорщились в разные стороны, и лишь стальные глаза смотрели на меня с ненавистью.

– Пообщался с адвокатом? – поинтересовался майор и щелкнул пальцами. – Довольно амбициозный мальчишка, который спит и видит, что я отпущу тебя под залог. Этого никогда не будет.

– Даже если вы поймете, что я никого не убивал? – Я послал ему самую любезную улыбку, но она лишь больше разозлила его.

– Все твои попытки освободиться ни к чему не приведут. – Он сел за стол и принялся стучать пальцами по его гладкой полированной поверхности. – Никто так не мечтал о ее смерти, как ты.

– Выходит, вы ошибаетесь, – парировал я, и Павлов махнул рукой.

– Я знаю Надежду с детства. Она училась с моей сестрой в школе, и в классе считали ее некрасивой. Ни один мальчик никогда не проводил ее домой, и она очень страдала. Когда у ее отца появились деньги, поклонники стали расти в геометрической прогрессии, и она, никем никогда не любимая, поверила, что может быть кому-то интересна. Так на горизонте возник ее первый супруг, самец и альфонс, каких свет не видывал. Отец предупреждал ее, что она не будет с ним счастлива, но Надежда его не слушала. Ее можно было понять: ей впервые в жизни клялись в любви, посвящали стихи, называли лучшей из женщин. И она сдалась, вышла за него замуж. Это ни к чему хорошему не привело: он изменил ей через месяц после свадьбы. Впрочем, может и раньше, а через месяц она наконец его застукала. Естественно, он не хотел разводиться, но Надя была непреклонна. Она не простила предательство. Она никогда его не прощала.

Я с ним не спорил и не встревал. Наверное, останься Надежда в живых, она обязательно развелась бы со мной после той сцены у горной реки. И правильно бы сделала.

– А потом появились другие ухажеры, – продолжал Павлов. – Странно, но все они были похожи на первого мужа. Наверное, успешные женщины всегда притягивают подобных. И Надя долго не выходила замуж, боялась ошибиться. Интересно, как ты залез к ней в душу? Почему она выбрала тебя?

– Я никогда ее об этом не спрашивал, – вставил я недовольно. – И, между прочим, вы не можете назвать меня альфонсом. Я пахал на нее несколько лет, пахал в прямом смысле слова. Она никогда не жаловалась на меня как на работника.

– А вот это мне неведомо, – констатировал майор и подпел обвисшую щеку. – Знаю только, что она очень любила тебя. Мне всегда ее было жалко. Надежда, в принципе, очень добрый и отзывчивый человек. Я понимаю, что это звучит банально, но не могу подобрать другие слова. Она помогала моей сестре, попавшей в трудную ситуацию, многие годы, занималась благотворительностью. Даже ремонт в этом здании сделан на ее деньги. А еще я скажу тебе, что она отдала бы все до последней копейки, лишь бы хорошо выглядеть. – Он вдруг улыбнулся. – Несколько лет назад она договорилась с известным в стране пластическим хирургом, обещавшим сделать из нее красавицу, но в самый последний момент передумала. «У меня много достоинств, за которые можно полюбить, – сказала мне Надя. – А внешность не самое главное в человеке. Если никто не полюбит меня такой, какая я есть, значит, я ни в ком не нуждаюсь». Я сказал ей, что она права. А на самом деле ее так никто и не полюбил.

Воспоминания о моей жене будто сделали его добрее, но, закончив свою пафосную речь, Павлов сурово посмотрел на меня:

– Ты понял, зачем я так долго перед тобой распинался? Я уважал эту женщину и восхищался ею. И ты ответишь за ее смерть. Уверяю, не поможет никакой адвокат.

– А если я назову имя убийцы? – поинтересовался я. – Я не хотел выдавать этого человека, думая, что произошел несчастный случай, но теперь понимаю, что все было подстроено. Пока только не разобрался, зачем это было нужно.

Майор прищурился:

– И кто же убийца?

– Ее секретарь Елена.

Он прыснул, и щеки опять заколыхались.

– Вот те раз. Ты решил отомстить несчастной девушке?

– Я решил сказать правду, – упрямо ответил я. – Попытайтесь по-другому поговорить с ней, и, я уверен, она расколется. Или допросите этого так называемого второго свидетеля. Вы не задавались вопросом, как он там оказался в такую рань? На турбазе только два домика, и те были заняты нами. Он сказал мне, что пришел из села Горное. Но идти до турбазы пешком далеко, следовательно, этот парень соврал. Проверьте его, и вы узнаете, что я прав.