– Жди новостей, Донат.

Он продолжал дрожать, даже когда в чаще леса стихли ее шаги.

Приморск, наши дни

– Максим, у вас опухшее лицо, будто вы плакали. – Артем пришел ко мне, когда я уже отчаялся его увидеть: адвоката не было три дня. – Признайтесь, плакали?

Я признался.

– Но почему? – удивился Артем. – Мне показалось, я поднял вам настроение.

– А Павлов его испортил, – буркнул я. – Никогда не думал, как это обидно – когда не можешь добиться правды.

Он сел, с шумом выдохнув воздух:

– Такое встречается сплошь и рядом, разве нет? А что касается Павлова, я советовал вам поменьше его слушать. Я пообщался с ним еще раз, и у меня сложилось впечатление, что отыскать убийцу своей знакомой для него нечто вроде долга.

– Да, это его долг, – согласился я.

– Ладно, оставим его, – отмахнулся защитник. – У меня для вас кое-что есть. Меня не было три дня, потому что я наводил справки об этой Леночке. И информация оказалась очень интересной.

Я наклонился к нему:

– Что вы узнали?

Он расхохотался:

– Да не торопите меня, я расскажу все сам. Итак, Леночка обманула вас, когда поведала, что приехала из Сибири. Она местная, из Дальногорска. А вот семья у нее не столько безденежная, сколько неблагополучная. Наша секретарша выросла в семье алкоголиков, родная бабка выгнала ее из квартиры, когда отца и мать посадили за воровство, и наша девочка отправилась прямиком на вокзал – обслуживать клиентов в грязных туалетах.

– В туалетах? – ужаснулся я.

Он кивнул:

– Представьте себе. Остальные места были заняты ее коллегами. Ей, как новичку, достались самые грязные.

Я вспомнил ее ангельское личико, белокурые волосы, и меня покоробило.

– Она исправно трудилась два года, несколько раз лечилась от венерических болезней, пока ей не удалось подцепить одного старичка, – продолжал Артем. – Старичок не был богатым, но имел собственный дом, в котором проживал один-одинешенек – жена умерла, а детей, как говорят, не народили, – и наша девочка решила, что это очень неплохой вариант. Будущий муж просил всего-навсего досмотреть его. Не понимаю, почему он не женился на какой-нибудь пожилой соседке? Как она влезла ему в душу? Впрочем, это для нас не важно. Важно, что он почил через год после женитьбы, будучи, как говорится, в добром здравии. Да, деток у него не было, но зато имелись племянники, которые не хотели помогать ему при жизни, зато после смерти налетели как коршуны. Они позаботились, чтобы вскрытие провели как надо, и эксперты нашли следы какого-то вещества из области гликозидов. Превышало ли оно необходимый уровень – на этот вопрос они не смогли дать ответ. Таким образом, молодой жене ничего не предъявили, она благополучно продала дом и уехала в другой город, Верхнереченск. Там ей удалось найти второго мужа, который также умер при полном здравии.

Я слушал его, чувствуя, как холодеют руки. Это ангельское существо оказалось самой настоящей убийцей, и прикончить мою жену ей не составило труда.

– Это ужасно, – прошептали мои непослушные губы. И Артем кивнул:

– Да, это ужасно. Получив наследство от второго мужа, она переехала в наш город, купила квартиру и устроилась на работу к Надежде. Ну, остальное вам известно, кроме одного. Вы знали о завещании своей жены?

Я покачал головой:

– Мы никогда об этом не говорили.

– И она ни на что не намекала?

– Мы не обсуждали эту тему. – Я до хруста стиснул пальцы. – Ее деньги интересовали меня постольку-поскольку. Я платил алименты жене и помогал матери. И, скажу честно, если бы я продолжал жить в своей квартире, а не в особняке, я бы не огорчился.

– И все же думаю вас удивить. – Он посмотрел на меня, и его глаза сузились. – Ваша жена завещала все своей секретарше, представляете? Особняк, счета в банке и сам банк. Видно, умела эта Леночка влезать в душу.

Я открыл рот:

– Что вы сказали? Это правда?

– Мне удалось уговорить нотариуса показать завещание, – усмехнулся он. – Там все написано черным по белому. Правда, завещание было составлено до вашей с ней свадьбы. Наверное, Елена боялась, что ваша жена передумает, и поспешила от нее избавиться.

Я вздохнул:

– Вы расскажете об этом Павлову?

– Непременно, – заверил он меня. – И снова буду добиваться вашего освобождения, теперь уже под подписку о невыезде.

– А этот парень? Ну, что свидетельствовал против меня? – Мои руки дрожали от возбуждения. Господи, с каким страшным человеком я связался! И из-за этого погиб другой человек, который меня любил.

– Думаю, ее любовник. – Артем лениво потянулся. – Они, оказывается, давно знакомы. Этот красавчик проживал в ее городе и переехал сюда, когда перебралась она. Наверняка он помогал ее мужьям уйти на тот свет.

Я обхватил голову руками и застонал:

– Как все это ужасно!

– Прорвемся, – заверил меня адвокат.

Я покачал головой:

– Я не об этом, не о себе.

Он встал:

– Давайте прощаться. Мне пора навестить Павлова.

Я вцепился в его руку:

– Пожалуйста, не упустите Елену. Она может скрыться из города.

– Не скроется, – заверил меня адвокат. – Она уверена, что ее никто не подозревает, и спокойно будет ждать оглашения завещания. Но ей ничего не светит.

Я с чувством пожал его руку:

– Спасибо вам.

Ночью я все равно спал беспокойно. Какое-то шестое чувство подсказывало, что Павлов освободит меня, но это не радовало. Я считал себя виновным в гибели Надежды и с ужасом думал, что мне придется нести груз собственной вины всю жизнь.

Орловская губерния, 1906 г.

Решив все дела в имении, Комаровский засобирался в Венецию. Он был бодр и весел, и только одно не давало покоя: Павел давно хотел видеть Марию своей женой, но ее бракоразводный процесс застопорился, и, похоже, надолго.

Тарновская и сама переживала по этому поводу (откуда бедному графу было знать, что его любовница просто хорошо играет свою роль), пыталась разыскать Прилукова, списывалась с другими адвокатами, но безуспешно.

Когда граф взял билеты на пароход и предложил ей поехать в Орел, развеяться и посидеть в каком-нибудь ресторане, Мария отказалась, ссылаясь на головную боль. Павел отправился сам, а женщина, незаметно выбежав из дома, ринулась в запущенный сад и, уклоняясь от колючих ветвей яблонь и слив, уже усыпанных мелкими кисловатыми плодами, прошмыгнула в лес.

Наумов, как всегда, ждал ее в заброшенной сторожке. Когда она, запыхавшись, вбежала в полуразвалившуюся избушку, когда-то служившую домом леснику, он лежал на сене и жадно курил.