140 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 7. Л. 82, 82об.

141 Там же. Л. 146, 146об.

142 Там же. Ф. 1244. Оп. 1. Д. 6. Л. 75.

143 Там же. Д. 114. Л. 19.

144 ГАПК. Ф. Р-100. Оп. 1. Д. 48. Л. 47.

145 Там же. Л. 91.

146 Там же. Ф. Р-358. Оп. 1. Д. 528. Л. 151, 151об„152, 152об„153.

147 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. Юбоб.

148 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 39. С. 37.

149 ГА РФ. Ф. 130. Оп. 3. Д. 198. Л. 3–5.

150 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 197. Л. 188.

151 ГАПК. Ф. Р-49. Оп. 1. Д. 428. Л. 9.

152 ПГАСПИ. Ф. 90. Оп. 4. Д. 860. Л. 337.

153 Там же. Л. 342об.

154 ГАПК. Ф. Р-744. Оп. 1. Д. 4. Л. 4, 5.

155 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. Моб.

156 ГАПК. Ф. Р-418. Оп. 1. Д. 60. Л. 9, 9об.

157 Там же. Ф. Р-744. Оп. 1. Д. 4. Л. 71.

158 ЦГА УР. Ф. 331. Оп. 1. Д. 20. Л. 23об.

159 Там же. Л. 24.

160 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. 12.

161 Центр документации новейшей истории Удмуртский Республики (ЦДНИ УР). Ф. 16. Оп. 1. Д. 23. Л. 117об.

162 ПГАСПИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 11374. Л. 6.

163 Там же. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. 99.

164 Там же. Л. 7, 7об.

165 ПГАСПИ. Ф. 90. Оп. 4. Д. 860. Л. 306, ЗОбоб.

166 ГАПК. Ф. Р-744. Оп. 1. Д. 2. Л. 117.

167 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. 53.

168 ЦДНИ СО. Ф. 76. Оп. 1. Д. 797. Л. 63.

169 Там же. Л. 112, 112об.

170 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. 20.

171 ГАПК. Ф. Р-358. Оп. 1. Д. 544. Л. 2.

172 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. 94об.

173 Там же.

174 ГАПК. Ф. Р-358. Оп. 1. Д. 279. Л. 10, 11, Иоб„13об.

175 Там же. Л. 24, 25, 25об.

176 Там же. Л. 26.

177 Там же. Л. 46, 46об., 47, 47об.

178 Там же. Л. 48, 48 об., 49.

179 Там же. Л. 50.

180 Там же. Л. 50об., 51, 51об.

181 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. 29об.

182 Там же. Л. 31.

183 Северная звезда (Чердынь). 1979. 18 сент.

184 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. 87об.

185 Там же. Л. 95.

186 Там же. Л. 74.

187 Северная звезда (Чердынь). 1979.22 сент.

188 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 10. Л. 139.

189 Там же. Д. 197. Л. 142, 142об.

190 Там же. Л. 89.

191 Декреты Советской власти. Т. 6. М., 1973. С. 241–243.

192 ПГАСПИ. Ф. 557. Оп. 1. Д. 185. Л. Зоб.

193 ГАПК. Ф. Р-358. Оп. 1. Д. 536. Л. 31об.

194 Там же. Л. 32.

195 Там же.

196 Там же.

197 Там же.

198 Там же.

199 Там же.

200 Там же.

201 Там же. Д. 550. Л. боб.

202 Там же. Л. 9.

203 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 6. Д. 223. Л. 9об.

204 ГАПК. Ф. Р-358. Оп. 1. Д. 528. Л. 227.

Часть IV

Дезертирство и бандитизм среди крестьян Пермской губернии в условиях апогея военного коммунизма (1920 г.)

«Отцов и матерей совсем разоряют до последней рубашки»: политические настроения пермских крестьян и другие факторы роста дезертирства и бандитизма в 1920 г.

С началом 1920 г. борьба с дезертирством крайне осложнилась тем, что Советская Россия все глубже погружалась в хозяйственную разруху, а продовольственный, топливный и транспортный кризисы приобрели острейший характер. В частности, по причине разрухи на железнодорожном транспорте, из-за того, что пришел в полный упадок гужевой транспорт, не удавалось своевременно обеспечить дополнительными силами и средствами районы с наиболее широким размахом дезертирства и бандитизма.

Главное же состояло в том, что Совнарком ужесточил политику военного коммунизма, продразверстка была распространена с зерна на другие виды крестьянской продукции. Частная торговля преследовалась, черные рынки закрывались. Однако при этом Совнарком не смог организовать провозглашенный натуральный обмен между городом и деревней. Причиной тому стали как отсутствие запасов промтоваров, так и невозможность их получения в связи с умиранием промышленности. Положение с продовольствием в городах было катастрофическим. В виде натурального пайка выдавались главным образом «ржавые» селедки и «осьмушка» хлеба, напоминавшего своим видом землю. В результате до 80 % рабочих покинули предприятия и разошлись по деревням, где можно было прокормиться ремонтом и мелким производством сельхозинвентаря, инструментов и т. д.1

На почве голода во всех промышленных городах происходили забастовки рабочих. Большевистские власти использовали против рабочих органы ВЧК и даже войска – как части Красной армии, так и различные части ВОХР и ЧОН. Участников забастовок подвергали арестам, молодых рабочих отправляли на фронт. В итоге выступления рабочих против военно-коммунистической политики дополнялись протестами против «самодержавия» ЦК партии большевиков и террора «чрезвычаек». Таким образом, в 1920 г. социальная база большевистской диктатуры в городах значительно сузилась. Соответственно, это неминуемо вело к расширению социальной базы антибольшевистских выступлений, основным лозунгом которых становился такой: «За Советы без коммунистов!».

Крестьяне же, в свою очередь, в условиях военного коммунизма, когда изъятие хлеба и других сельскохозяйственных продуктов по продразверстке проходило под принуждением и сопровождалось в случае малейшего выражения недовольства репрессиями, потеряли заинтересованность не только в увеличении, но даже в сохранении сельскохозяйственного производства. Поэтому они сокращали посевы и производство продуктов до собственного потребительского минимума, дабы не иметь никаких «излишков», подлежащих безвозмездной сдаче государству. С их точки зрения мелкого товаропроизводителя, не было никакого смысла производить больше, поскольку все излишки отбирались, торговля была запрещена, а натуральный обмен с городом не был налажен2.

В результате летом 1920 г., когда Гражданская война на большей части территории России закончилась и