– Как же вы в таком случае вообще людей лечите? Аппендицит? Кесарево? – пробушевала я.

Судя по новому молчанию – никак. Эти слова тут слышали если и не впервые, то пациентов с такими проблемами не спасали. Видимо, чуткая настройка не помогала.

Я еще раз обвела взглядом собравшихся.

Двое мужчин в углу смотрели на меня настороженно, в отличие от лекарей они так и не проронили ни слова, а вот беременная Кристина перестала рыдать.

– А я согласна, – неожиданно подала она голос. – Если нет других шансов, надо хвататься за то, что есть.

– Еще раз повторяю: я отказываюсь проводить сие действо. – Старший лекарь был непреклонен. – Мой коллега тоже!

– Видите! – почти радостно огласила мать Ректора. – Никто не будет этого делать. Или вы сами, рье Анна, будете проводить эту… как ее… ампутацию?

У меня нервно дернулся глаз.

Сама?

Я, конечно, не робкого десятка, но у меня элементарно физических сил не хватит. Максимум, я могла бы ассистировать, помогать советом. Тут был нужен мужчина! Крепкий, сильный и умеющий держать нитку с иголкой.

Я резко повернулась к Алмуру.

– Вы… – ткнула его пальцем. – Вы должны помочь королю.

Тот хлопнул глазами. Где-то за пазухой его лилового камзола запищала Шуша.

– Я? – не понял модист. – Что я?

– Вы проведете операцию, – четко и безапелляционно заявила я. – Больше некому. Шить умеете, кроить тоже.

Алмур попятился к дверям.

– Я м-модист, – прозаикался он. – Я могу снять мерки к последнему костюму. Рье Анна, не сходите с ума, вы требуете невозможного!

– Я не требую, я предлагаю. – В два шага достигла почти сбежавшего Вильгельма и дотащила до кровати с умирающим.

Король находился в полубреду, но, может, сейчас оно и к лучшему. Увидь раненый, что я собиралась заставить модиста провести сложную хирургическую операцию, отправился бы к праотцам раньше времени.

– Вот здесь мы перетянем жгутом, – принялась описывать я, – Потом надо будет взять пилу и…

Бдыщ!

Раздался неожиданный грохот, я обернулась и увидела, что мать Кристоффа свалилась в обморок.

– Уведите ее, – попросила я. – Если кто-то хочет остаться в качестве свидетеля, мы не выгоняем. Но главное условие: не мешать!

Комнату тут же покинули принципиальные лекари, а еще Кристина, извинившись, убежала, приложив платок ко рту, будто сдерживая приступ тошноты.

Остались только я, Алмур, двое незнакомцев, Бэдфорд и Кристофф.

– Вы доверяете жизнь своего отца этой рье? – неожиданно заговорил один из мужчин.

Рэкшор обернулся к говорившему и, пусть не очень охотно, но кивнул:

– Да, советник Гемор. По крайней мере, хуже уже точно не будет.

Не знаю почему, но его слова меня немного приободрили. Может, потому, что желай Кристофф корону отца, то выгнал бы меня из комнаты уже давно, когда только заявила, что есть шанс на спасение.

А может, он просто не верил в успех операции, потому и был спокоен. Как сказал его величество, за неимением лучшего варианта корона все равно достанется Рэкшору.

– Рье Анна, – рядом со мной взмолился Алмур. – Отпустите, я не справлюсь!

– Справитесь, – заявила я. – Вы себя недооцениваете. Я много слышала о том, как вы выбились из низов, значит, в вас есть толстенный внутренний стержень, Алмур. И сейчас, в случае успеха, вы будете не просто лучшим модистом королевства. Вы станете тем, кто спас короля. Не хваленым лекарем с магией, а человеком, который сделает это руками.

Я давила на честолюбие Вильгельма. Моих знаний о нем хватало, чтобы понять: он любил доказывать всем, чего стоит. Такой же изгой, как и Бэдфорд, и это был неплохой шанс и для него, и для меня.

Если все получится, этот случай станет отправной точкой в доказательстве того, что не обязательно родиться в доме лекарей, чтобы лечить. Не обязательно быть тем, кем заставляют стать по праву рождения…

– Я понял, – выдохнул Алмур дрожащим от волнения голосом. – Работаем. Заберите Шушу.

Руки Алмура тряслись, а глаз дергался.

Мое состояние было не лучше, кажется, я себя слишком переоценила, решив, что смогу быть заправской медсестрой у новоявленного хирурга. То и дело к моему горлу подкатывали приступы тошноты, с которыми я кое-как справлялась.

Очень плохенько выглядел и Рассел, он сидел у изголовья кровати и сжимал пальцами виски отца, постоянно держа того во сне. На лбу Бэдфорда проступали крупные испарины пота, промокнуть которые было некому. Иногда он резко дергался, так, будто это его сейчас зашивали не предназначенной для хирургии иглой.

Но больше всего раздражал Кристофф. Когда все началось, он места себе не находил.

Бегал из стороны в сторону, измеряя углы комнаты, и хоть я постоянно одергивала его, говоря, что Рэкшор мешает, тот и не думал останавливаться.

Может, всему виной была Шуша, которая теперь сидела на его плече и постоянно шипела, будто и не крыса, а заправская матерая кошка. Пару раз Кристофф порывался стряхнуть животное, но та держалась на нем лучше всякой мартышки.

Эти двое явно друг другу не нравились, но я пыталась абстрагироваться, тем более были другие проблемы – с хирургическими инструментами дело обстояло очень плохо. Пришлось использовать обычные шелковые нити, иглы и острые ножи, продезинфицировав над огнем.

То и дело я проверяла пульс короля и каждый раз, ощущая слабое биение артерии на шее, облегченно выдыхала.

Мне очень хотелось верить в успех операции, вся эта задумка была моей ответственностью, а масштаб этой авантюры воистину поражал. Внушало надежду уже то, что как бы Алмур ни волновался, как бы ни дрожали его руки, но штопал он мастерски. То и дело я поглядывала на его окровавленные пальцы с иглой, на то, как они ловко подхватывали края крупных сосудов, и видела результаты – уже сейчас король терял значительно меньше крови, чем до вмешательства.

То и дело Вильгельм задавал мне странные вопросы, будто я была великим специалистом в медицине, а мне приходилось с уверенностью отвечать, потому что появись на моем лице хоть тень сомнения в том, что мы делаем, и трусоватый модист мог ненароком ошибиться.

– А это? Это тоже шить? Вот прямо брать и скреплять? – Он ткнул мне пальцем куда-то в полость раны на туловище короля, и я, поборов очередной приступ тошноты, кивнула. Но Алмур медлил: – Точно? Там как будто что-то есть…

Вильгельм взял один из самых тонких ножей и, пока я в шоке пыталась его остановить, ковырнул что-то в теле пациента. Король выгнулся прямо дугой, а с губ Бэдфорда слетел мучительный стон.

– Прекратите! – вскрикнула я то ли Алмуру, то ли Кристоффу, который, словно цепной пес, которого до этого держали в стороне, кинулся на модиста.