«Паниковать еще рано, — твердил себе майор. — Маргаритовна могла уснуть, могла увлечься кротом или мышью…»

А если она в лес убежала?! Зацепилась ошейником за сук и сейчас сидит где-то, скулит, рыдает?!..

Представлять, что скажет мама, вернувшись в опустевший дом, Стас опасался. Фон Маргаритовна была членом их семьи, мама в ней души не чает. «Весь позитивный результат после оздоровительных процедур санатория пойдет насмарку, — грустно размышлял майор. — Маму после пропажи Маргаритовны придется лечить уже от стресса и депрессии…»

Сыщик вышел к реке, приложив ладони лодочкой к губам, несколько раз позвал собаку. Прошелся по берегу, добрел до «шалаша» и покричал в овраг…

И вот тогда-то запереживал по-полной: фон Маргаритовны не было уже порядка шести часов. Убежать за машиной, увозящей Аню на пляски в соседнее село, коротконогая такса, в принципе, не могла. Долгие пробежки не в ее привычках, она скорее где-нибудь подкоп устроит.

На улице, тем временем, совсем стемнело. Стас клял себя на все лады: «Черт бестолковый, совсем забыл о Маргаритовне! Собака сбилась с глузду и начала принимать за хозяев всех подряд».

Если маме придется объяснять пропажу домашней любимицы, то всю вину придется целиком взять на себя. Такса не виновата, что хозяин ее забросил, вручил чужой девочке, дал полную волю, и, не исключено — обидел невниманием.

«Мало мне, мало! — ковыляя по тропинке и подворачивая больную ногу на камушках, корил себя майор. — Так тебе, остолопу, и надо!»

Стас добрел до лодочного сарая Львовых. Остановился, подумывая, куда бы дальше направиться? Чаевники уже ушли из беседки, а в доме Львовых горел верхний свет в гостиной. Через лужайку по дорожке к бане шла Янина с махровым халатом и полотенцем в руках.

Стас не стал ее окликать и расстраивать известием, что не нашел собаку. Майор стоял за сараем в кромешной тени, отбрасываемой лунным светом, и девушка его, естественно, не заметила.

Совсем некстати Гущин вспомнил покойную маму Федула, дававшую наркоз животным хлороформом, один из пузырьков с которым, вероятно, пропал.

Янина подходила к калитке Капитоновых, Стас собирался пойти в том же направлении вдоль берега и убедиться, что Маргаритовна не выслеживает в прибрежных зарослях водяную крысу — за границей облагороженного пляжа Львовых кусты разрослись богато. Но сыщик не хотел попадаться на глаза Янине и ждал, пока девушка скроется в баньке.

Занимая время, Стас разыскал в телефоне номер Кнышева и позвонил историку с вопросом:

— Яков Валентинович, а вы не помните, чьих животных лечила мама Федора незадолго до смерти?

— Чьих? — задумываясь, переспросил краевед. — Да, собственно, у всех лечила. Правда, за лишай никогда не бралась, говорила…

— А операции она животным делала? — перебил майор. — Операции с наркозом, я имею в виду.

— С наркозом? — не забывая о манере переспрашивать, проговорил историк. — Ну как же, было. Михаил, помню, привозил Степаниде щенка, когда тот в снастях запутался и рыболовный крючок глубоко вцепился в брюхо. Степанида тогда полную операцию собаке делала, крючок ведь сильно застрял.

— Михаил, значит, — пробормотал майор и, мысля вслух, негромко буркнул: — Интересно, эта та самая собака, что сейчас его дом в рыбхозе охраняет?

— Не знаю, — оживился историк. — А почему вас это, собственно, интересует?

— Да так, — увильнул сыщик. — А вы не знаете, Яков Валентинович, Миша часто навещал дом Степаниды?

— После ее смерти?

— И до и после.

Яков Валентинович задумался.

— Я б не сказал, — ответил в итоге. — Федул малопривлекательный субъект, о его маменьке, хоть она и покойница, тоже ничего приятного не могу сказать…

— Спасибо, Яков Валентинович. До свидания.

Стас оборвал разговор со словоохотливым собеседником, прикинул, что Янина уже должна зайти в баню, и, глядя под ноги, осторожно двинулся к кустам. Но сделав только шаг, остановился. Откуда-то раздалось тихое и жалобное поскуливание.

Заноза! Стас мгновенно узнал голос своей собаки!

Жалобное стенание раздавалось из темноты прибрежных кустов за банькой. Гущин, напоминая танк, ринулся туда, раздвигая и подминая ветки. Наклонился, готовясь разглядеть внизу собаку…

На его затылок обрушился страшный удар! Из темноты, из ниоткуда!

Но за мгновение до этого майор успел услышать тихий голос Яны:

— Заноза, Зоенька… Где ты, моя хорошая? Я иду к тебе, иду…

Гущин плыл на корабле. Огромный океанический лайнер плавно скользил по водам, негромко урчал двигателем, вибрировал переборками и пах водорослями. Но не чистыми и йодистыми, а застарелыми и гнилостными. В ноздри бил запах разложения и тлена.

Стасу казалось, что он спит на верхней полке полутемной каюты. От падения при качки он застраховался, пристегнулся к полке и теперь закостенел в неудобном полусидящем положении. Его одолевает тошнотворный приступ морской болезни…

«Попить бы», — подумал Гущин и очнулся. Открыл глаза.

Навряд ли, помещение в котором он оказался, было пароходным трюмом. Стас пришел себя в небольшом техническом подвале с серыми оштукатуренными стенами, куда вниз от закрытой двери вели четыре бетонные ступени. Урчание и вибрацию двигателя корабля он спутал с негромкой работой электрического котла отопления. Правая рука сыщика была пристегнута наручником к намертво впечатанной в бетонную стену водопроводной трубе. Гнилостными водорослями пах сам майор. Опустив голову вниз сыщик увидел, что его рубашка и брюки вымазаны в подсохшей грязи и тине, поскольку, совсем недавно он рухнул вниз лицом прямиком на мокрые склизкие корни прибрежных кустов.

Гущин облизал покрытые сухой коркой губы и сразу же почувствовал на них горечь. Ощутил во рту специфический больничный привкус.

«Вначале он меня по черепушке треснул, потом для верности отключил еще и хлороформом», — догадался сыщик. Голова болела нестерпимо, сотрясение мозга и отравление наркозом вызывали тошноту.

Стас вновь прикрыл глаза. Неяркий свет одинокой голой лампочки под потолком резал их словно прожектор.

Гущин попытался восстановить хоть что-то в памяти. Может быть, он ненадолго приходил в себя? Кого-то видел, слышал, что-то ощущал…

Янина! Прежде чем отключиться, Стас услышал голос девушки!

— Черт, — вслух простонал майор. Гущин догадался, что, вероятно, оказался случайным свидетелем нападения на Янину!

Она пошла на голос Маргаритовны, собаку специально спрятали в кустах и подманили девушку. Или… записали собачье поскуливание на диктофон… А тут сыщик. Как танк поперся напролом через кусты…

Ну и получил за это, разумеется. В точности так же, как и Львов заработал по кумполу на прошлой неделе. Так что, опыт у Водяного — был и пригодился еще раз.