– И да, я мог бы быть с тобой потеплее. Но я не буду этого делать.

– Ясно.

Я отвернулась к стене. Сейчас она была мне милее, чем вид человека с ноутбуком на коленях.

Он заговорил спустя длинную паузу, проведенную нами двумя в тишине, нарушаемой лишь скольжением пальцев по прозрачной пластине. Без предисловия, тихо, но очень отчетливо.

– Она распланировала для меня все будущее.

От неожиданности я перестала дышать – не спазм, сама. Затихла.

«О ком речь?»

– Когда узнала, что я Ментор, решила, что именно я буду делать сейчас, через десять лет и через двадцать. Какие интриги и смещения свершу, какой пост займу и когда.

– Кто?

Он о некоей девушке из его мира? Зачем мне об этом знать?

– Когда я ответил, что этого никогда не будет, что никто не решает за меня, с отрешенностью преданной королевы подписала документы о том, чтобы меня забрали в закрытую школу. Никогда не навещала, хотя не запрещали. И не звала на выходные домой.

– Ты о ком?

– О своей матери.

Я резко, насколько позволяло состояние, перевернулась на другой бок. На меня смотрели непривычным, затянутым пеленой воспоминаний, взглядом.

– При чем… здесь… твоя мать?

Как мы вообще вышли на эту тему?

– У нее зеленые глаза.

«Значит, он помнил…»

– У отца серые, – предварил мой непрозвучавший вопрос ответ. – Мои синие, в меня самого. Так случается.

Взгляд Кайда прояснился.

«Он обрезал те провода, которые когда-то жгли». Принял случившееся, как Вселенная принимает все собой же сотворенное.

«Есть люди. Они ведут себя так, как хотят, согласно накопленным шаблонам. В этом нет ни плохого, ни хорошего, в этом есть бесконечная ровность бытия, его великолепное разнообразие. Можно бурлить, можно пропустить через себя».

Вновь дуновение галактических ветров в глазах.

Он пытался быть мне ближе, вот что он сейчас делал. Теплым быть нельзя… Но хотя бы так.

Я обниму его за это потом, когда смогу.

Спустя еще пятнадцать минут я уснула, а через неопределенный промежуток дернулась, потому что Кайд сидел на краю кровати.

– Что?…

Может, проснулась, потому что он смотрел, может, сама по себе. И почти сразу уловила этот едва заметный шлейф, исходящий от пустынного варана, который уже наметил жертву и собирается укусить.

– Облучение.

– Сейчас?!

Сейчас.

– Ненавижу… – обещала себе этого не произносить, но не сдержалась.

«Я тоже тебя…»

Прежде чем он прижал свои ладони к моим, я была почти уверена, что уловила нежное тепло, которое исходит только от слов «обожаю», «трепетно к тебе отношусь», «лю…».

И канула вместе с новой порцией газа в беспросветный мрак.

* * *

Недалеко от Нордейла. Уровень 14.

(Aquilo – Always Done What You Say)

Рен.

Он бы никогда не сказал об этом вслух, но он был рад, что она не выбрала горнолыжный курорт. Домик-коттедж посреди леса именно то, что нужно. Тишина, покой, искристые всполохи на сугробах, когда вдруг выглядывало солнце. Конечно, не Магия, куда он идти отказался, – на Магию нужен настрой, нужна цель, в конце концов, мысленный вопрос. У Рена вопроса не было.

Или, может, только один. Как, почему эта прекрасная женщина все еще с ним? Нет, Декстер не страдал заниженной самооценкой, но трезво оценивал себя – неразговорчивый, угрюмый, сложно идущий на компромиссы. Убийца. Что добавить?

А в кровати нежилась Элли.

Они отправились сюда с самого утра, чтобы не терять времени, попросили «доставить» их Бернарду, так удобнее – без машин, без проблем.

Два утренних занятия любовью практически расслабили его напряженный мозг и уж точно расслабили тело. Еще пять минут назад он наслаждался текущим сквозь пальцы светлым шелком ее волос, касался губами теплого бархатного плеча, теперь курил снаружи, впихнув босые ноги в ботинки. Ткань джинсов потихоньку стыла на некрепком морозе; шуршала куртка, не холодно и без шапки.

Он не прожил бы эту жизнь, если бы ни Дрейк. Когда-то Начальник выдернул его оттуда, где Рен никогда не должен был повстречать Элли. Декстер полагал, что вообще не имел права стать счастливым – не тот склад ума, темное порой сердце, точный, как скальпель хирурга, мозг.

Но стал им. Счастливым. Отцентровался вдруг, как катавшийся до того без цели и направления металлический шар, обрел равновесие, собственное дно и стабильность. Поначалу боялся, что станет слишком мягким, податливым, но не стал – наоборот, обрел ясность мышления. И вместо уязвимого пятна нашел вдруг щит, прикрывающий тыл. Парадокс.

С ней он остался собой – Реном.

И Эллион, несмотря на его частую несговорчивость и молчаливость, нежилась в его компании месяцы, вот уже годы напролет. И такое, оказывается, возможно. Не слабело притяжение, скорее, увеличивалась глубина, многогранность чувств. Она оставалась его пушистым котенком, он – ее темным хранителем. Идеальная, несмотря на кажущуюся несовместимость, пара.

А теперь еще неожиданные выходные. Кристально чистый воздух, хруст снега под подошвами, пахнущий деревом интерьер отличного коттеджа. С едой только прогадали – сварганили наспех бутербродов, которые уже давно съели, а магазинов в этой глуши поди найди…

Его телефон в кармане завибрировал тогда, когда он прикрыл стеклянную балконную дверь и принялся отряхивать снег с ботинок.

– Слушаю.

Звонил Дэйн. Спрашивал: «Вы где? Куда решили податься? Какие планы?»

Декстер объяснил, что они в уединенном коттедже где-то посреди леса.

– Отследи координаты моего мобильника.

После вопроса «А мы с Ани вам не помешаем?», прикрыл трубку ладонью, взглянул на Элли – расслабленную медузу.

– Дэйн и Ани хотят к нам. Они нам не помешают?

Его белокурая красавица, с которой он наверняка до приезда гостей успеет заняться любовью в третий раз, улыбнулась.

– Если они с едой, скажи, что мы ждали их еще час назад.

«Логично». Рен хмыкнул.

– Координаты отследил?

Трубка самодовольно отозвалась: «А как же!»

– Возьмите поесть. На нас в два раза больше, чем на себя.

Дэйн уловил с полуслова. Отключился не прощаясь.

Декстер стянул с плеч куртку, взялся за ширинку на джинсах. Спросил уже на ходу, приближаясь к кровати.

– Скажи, как ты меня терпишь?