— Вы взлетайте, мы еще поработаем.

— Нам лету полчаса. А вам надо слегка подсветить полосу. Особенно в начале и по краям в нескольких местах. Это страховка. Борт может посадить и автопилот, но я сработаю в ручном режиме.

— Где конкретно подсветить? В начале ясно, а по краям полосы?

— Каждые триста метров по одному факелу.

— У нас их нет.

— Костры вполне пойдут.

— Понял.

— Как взлетим, доложу.

— Давай, Толя, у нас каждая минута на счету.

Полковник перевел станцию в режим приема, взглянул на французского лейтенанта, стоявшего рядом, и сказал:

— Нам надо собрать сухостой для обозначения полосы.

— Костры собираетесь жечь? — уточнил Дюмас.

— Другого выхода нет.

— Почему же? У нас в бронетранспортерах есть сигнальные патроны, предназначенные для обозначения вертолетных площадок. Думаю, пилотам Ил-76 они будут хорошо видны.

— Вас, лейтенант, нам Господь послал.

— Ошибаетесь, господин полковник. Комиссар Канте.

— Странно, что подполковник Венсе не пытался вмешаться в ваши действия.

— Пытался. Только не получилось у него.

— Вы обязаны подчиняться начальству.

— Без сомнения. Но и личной инициативы никто не отменял.

Суровцев вышел на связь в 5.38.

— Товарищ полковник, мы только что взлетели.

— Очень рад. Жду.

— Костры будут?

— У наших французских друзей нашлись специальные патроны.

— Тогда до связи.

— Значит, полчаса?

— Это полета. Сколько уйдет на маневрирование и собственно посадку, определимся на месте. С ходу садиться не буду. Посмотрю полосу.

— Но в час-то уложитесь?

— Давайте, Леонид Андреевич, я сначала доведу борт до Полаки и своими глазами посмотрю на полосу. Но сядем, не сомневайтесь.

— Нам надо быть на полигоне не позднее семи тридцати.

— А сколько километров от бывшей базы до Санкери?

— Около пятидесяти, двенадцать из них по лесной грунтовке. Это час, майор.

— Успеем! До связи!

— До связи!

По просьбе Суровцева лейтенант Дюмас приказал своим солдатам выйти к полосе с сигнальными патронами, рассредоточиться по периметру и быть в готовности по команде зажигать их.

Французы действовали быстро, слаженно. Чувствовалась неплохая выучка. Механики-водители на всякий случай убрали бронетранспортеры подальше от полосы.

Серданов посмотрел на часы, затем на французского лейтенанта:

— Ненавижу ждать, мсье Дюмас.

— Я тоже! А вам еще придется и догонять.

— Нам надо успеть на старт. Потом свежая резервная группа догонит и перегонит британцев.

— Интересно будет на это посмотреть. Подполковник Венсе говорил, что у британцев значительное временное преимущество.

— Двадцать восемь минут, полученные преступным путем.

— Это много?

— Нормально. Лишь бы успеть к старту.

— Успеете. Колонну под охраной моего взвода здесь не остановит никто, да и вы парни не промах. Из пистолетов отбили нападение шайки туземцев, вооруженных винтовками и карабинами. Винтовки, кстати, мы не обнаружили, но главарь банды не учел того, что остались гильзы. А они у винтовок и карабинов разные.

— Черт с ним, с этим главарем.

— Да не волнуйтесь, господин полковник. Если самолет взлетит, то он обязательно где-нибудь сядет. В данном случае здесь.

— Лейтенант, я весьма признателен вам за помощь.

— А разве вы поступили бы иначе?

— Нет, конечно!

— Вот видите. Поэтому благодарить меня не за что.

— Но в вашу задачу не входило валить лес.

— Называйте это действиями по обстановке.

Через полчаса вдали послышался гул реактивных двигателей. Он стремительно приближался.

Лейтенант Дюмас спросил Серданова:

— Зажигать сигналки?

— Черт, совсем из головы вылетело. Да, конечно!

Лейтенант по связи подал приказ, и периметр взлетно-посадочной полосы, очищенной от мусора, залился ярко-красным светом.

Ил-76 на малой высоте пронесся над бывшим военным городком и селением Полака в сторону Парамарибо. Потом он развернулся и прошел непосредственно над полосой.

После чего командир экипажа вызвал на связь Серданова и сообщил:

— Посмотрел полосу. Должно хватить для посадки. Край зацепить не сможем, но уже не раз опускались на такие ВПП. Что собой представляет невырубленный лес?

— По большей части кустарник и мелкие деревья.

— Я понял. Кружить долго мы не можем, горючка на пределе. Так что садимся. Техники и людей на ВПП нет?

— Нет, все за пределами.

— Вот и хорошо. Садимся.

Ил-76 вновь развернулся и пошел на посадку.

Шасси военно-транспортного самолета коснулось бетонки метрах в шестидесяти от кромки. Тут же взревели двигатели, началось торможение. «Семьдесят шестой» несся по полосе, вздрагивая и подпрыгивая. По крайней мере так это смотрелось со стороны. Заскрипели тормоза. Самолет заметно сбрасывал скорость, но неуклонно приближался к лесу.

Лейтенант Дюмас взглянул на Серданова:

— А хватит ли полосы, господин полковник? Не рано ли вызвали борт?

— У нас нет времени. А полоса?.. Черт ее знает, должно хватить.

Ее хватило впритык. Ил-76 ткнулся носом в заросли высоких, но жидких деревьев и замер. Гул двигателей стал ослабевать, вскоре прекратился совсем.

Офицеры российской команды бросились к самолету.

Рампа Ил-76 уже опускалась. Когда Серданов с Холиным, Пахомовым и Лобачевым подбежали к самолету, из его чрева выехал «УАЗ», за ним — передвижная лаборатория.

Показались саперы и собаки старшего лейтенанта Галдина.

Тот подошел к Серданову:

— Ну вот, товарищ полковник, мы и на месте.

— Сильно устали?

— Мы и собаки в порядке. Отоспались. Готовы к работе.

Вышла и врач, капитан Бережная:

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Здравствуйте, Ольга Владимировна.

— Как пострадавшие животные?

— Их состояние по-прежнему тяжелое, но стабильное.

Она посмотрела на полосу, перевела взгляд на Серданова и спросила: