хозяином. Хотя… Я обошёл круглую башню и удовлетворенно кивнул. Окно на втором этаже было приоткрыто.

По выщербинам в старинной кирпичной кладке на второй этаж вскарабкался без особого труда. Камзол вот у Лёши, правда — ни хрена не для подвижных игр на свежем воздухе, в таком только на балах танцевать. Хотя, справедливости ради — на балах этот парень наверняка проводит гораздо больше времени, чем на охоте. А от моих резких движений камзол треснул подмышками. Сначала с левой стороны, потом с правой. Ну да и хрен с ним. Не моё — не жалко.

Шляпу я, чтобы не потерять, снял и держал в зубах. Шикарное длинное перо волоклось сзади, пересчитывая выщербленные кирпичи. Неудобно, конечно, бросил бы эту приблуду с удовольствием. Но чёрт его знает, вдруг маскарад ещё пригодится? Хотя что-то мне подсказывает — притворяться осталось недолго.

Я добрался до приоткрытого окна. Осторожно потянул на себя раму. Та заскрипела. Я дёрнул сильнее, распахнув окно во всю ширь. Если внизу сейчас из-за скрипа всполошатся и побегут наверх закрывать окно, шанса оказаться внутри уже не будет. Попутно я столкнул с подоконника нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся гнездом. Из гнезда вылетела птица и негодующе заорала.

Ну, блин. Сорян. Это чужой дом, вообще-то. И спорный вопрос — кто из нас раньше нарушил неприкосновенность частной территории.

У окна стоял стол, на него я и влез. И тут же спрыгнул на пол. Заметил, что в качестве последнего прости птица шлёпнула увесистую кучку помёта. Прямо на шикарное перо.

Н-да, Алёшенька. Гардеробчик тебе придётся обновлять. Тут маменькиных подсвечников, боюсь, не хватит. Хотя в твоих-то обстоятельствах — это, пожалуй, наименьшая из проблем.

— Что там? — всполошился между тем внизу Дорофеев младший.

— Окно скрипит, — отозвался старик. — Ветром распахнуло, должно быть. Поди, закрой.

— Ты разговариваешь с дворянином, — огрызнулся Дорофеев. — Сам закрой. Не развалишься.

А голосок-то испуганный. Подняться наверх ему мешают не столько дворянские загоны, сколько страх. Неизвестно же, что там такое скрипит. Вдруг нечисть какая. От смотрителя дорофеевский страх не укрылся.

— Боишься?

— Ничего я не боюсь!

Ч-чёрт. А прятаться-то здесь негде. Под стол — надо быть слепым, чтобы меня не увидеть. Книжные шкафы у стен стоят вплотную друг к другу. А больше тут и нет ничего. Единственный шанс — встать у двери. Тогда смотритель, войдя, меня не заметит. Ну, в первые несколько секунд. Потом-то, конечно, закрыв окно, повернётся к двери лицом…

Ладно. Разберусь. Я метнулся к двери.

Заскрипели ступени лестницы. Смотритель поднялся наверх. Открыл дверь. Бормоча неприличные слова, подошёл к окну. Я не стал дожидаться, пока он его закроет. Скользнул за дверь и замер на крошечной лестничной площадке, огороженной перилами. Здесь тоже было категорически негде спрятаться.

Да чтоб вас всех! Руки оторвать, кто так строит. На всю башню — ни единого укромного уголка. То ли дело, у меня в усадьбе…

Старик, ворча, вышел из комнаты. Принялся спускаться вниз. Я подождал, пока он скроется из виду, и разжал руки.

Спрыгнул с балки, подпирающей крышу. Висел на ней, поджав ноги — в расчёте на то, что смотреть вверх старик не станет. Он и не стал. Люди редко смотрят вверх. Они вообще, в большинстве своём — очень предсказуемые существа.

Я, поджав ноги по-турецки, уселся на крошечной площадке.

И в тот же миг в замке входной двери заскрежетал ключ. Уверенно, по-хозяйски.

Ага. Пришёл-таки! Не зря я тебя жду.

Лестничная площадка располагалась крайне удачно — аккурат над прихожей. Я видел, как смотритель и Дорофеев бросились встречать босса.

И как в прихожую шагнул… Ха! Да это ж мой старый знакомый. Тот урод в плаще и шляпе, надвинутой на самые глаза. Если не ошибаюсь, кто-то из так называемых братьев незабвенной Катерины Матвеевны. Вот она куда ниточка-то тянется… Впрочем, что-то такое я и предполагал.

— Товар, — холодно, не здороваясь, приказал ублюдок в шляпе.

Дорофеев со смотрителем подорвались, притащили мешок. Шляпник распустил завязки. Высыпал кости на пол, принялся пересчитывать. Мне ещё сильнее, чем раньше, захотелось его прибить.

— Одной кости не хватает, — закончив подсчёт, объявил шляпник. — Мне всё равно, на каком этапе цепочки образовалась брешь. И всё равно, как вы будете возмещать убыток. Но это должно быть сделано сегодня.

— Быть не может! — это Дорофеев и смотритель выпалили в один голос.

— Тем не менее — есть. — Шляпник принялся складывать кости обратно в мешок.

— Алексей, паскуда! — взревел Дорофеев. — Это он, богом клянусь! То-то мешок тащить вызвался, ворюга… Точно! — Он хлопнул себя по лбу. — Алексей ведь останавливался по дороге! И в мешок заглядывал! Выходит, тогда и спёр. И как это я не доглядел… Изловить его надо. Пусть убыток возмещает.

— Ах ты, тварь позорная, — возмутился я.

Махнул через перила и спрыгнул с площадки вниз. Приземлился прямо перед Дорофеевым.

— О том, что тут у вас за «товар», я вообще молчу. Если ты до своих лет дожил, а что значит быть человеком, не понял, сейчас уже поздно. Но ты ведь, сволочь, мало того, что человечьими костями торгуешь — ещё и крысишь!

Дорофеев разинул рот. Что придумает в своё оправдание, я дожидаться не стал. Тратить на это дерьмо магию тоже. Ударом кулака отправил Дорофеева в нокаут.

С левой руки, развернувшись, влепил смотрителю. Этот тоже рухнул, как подкошенный. А я посмотрел на шляпника, застывшего над развязанным мешком.

Сбежать он не мог — с площадки я прыгнул прицельно, так, чтобы перекрыть гадине доступ к двери. А вот Доспех накинуть успел. С помощью амулета, конечно — исходящей от него Силы я по-прежнему не чувствовал. Мой кинжал, нырнувший к горлу шляпника, наткнулся на невидимую преграду.

— Подготовился, — хмыкнул я. — Ну, ничего. Я тоже сложа руки не сидел. — И вытащил из-за пазухи верёвку. Длинную, прочную, лично выбирал в лавке у амулетчика. Знал, что пригодится.

Изобразил на конце веревки петлю, накинул её на шею шляпнику.

— Теперь ты хоть трижды невидимкой стань — никуда не денешься. Навредить-то я тебе не сумею — пока. Но ничего, у меня времени много. Подожду, пока твой Доспех истает, тогда башку и снесу. А пока ты мне поотвечаешь на вопросики.

При виде верёвки шляпник побледнел. Да, я это увидел — от движухи шляпа съехала на затылок, и на меня пучились два круглых, навыкате, глаза. Тонкая