– Смешно даже обсуждать такие мелочи, – отмахнулась Виктория. – Александр просто опечатался, неужели непонятно? Черная роза однозначно дала понять, кто наш шантажист, и обращать внимание на описки в словах глупо.

– Ладно, – почти смирившись с тем, что Георгий тоже считает слово «предупреждала» обычной опечаткой, я решила взять инициативу в свои руки: – Предлагаю следующее: Вика будет действовать в полном соответствии с инструкциями шантажиста. Единственное – мы с Жориком будем сидеть в засаде на стройке. И то ли в момент, когда шантажист попробует забрать деньги, то ли раньше, еще когда он будет подкладывать сумку, мы схватим негодяя. Или негодяйку.

– И как же вы, позвольте узнать, произведете задержание? – насмешливо поинтересовалась Виктория. – А вдруг он будет вооружен?

– Вот тут можете не беспокоиться, – одними губами улыбнулся Жорик, и я снова начала чувствовать себя рядом с ним неуютно. – Оружие и у нас, если что, найдется.

– С чего вы взяли, что Александр явится за деньгами лично? – не унималась Виктория. – Наймет опять какого-нибудь мальчишку. Того, кто цветы в самом начале этой истории мне домой заносил, или того, кто принес письмо в офис…

– Вряд ли шантажист рискнет доверить такую сумму денег связному, – неуверенно произнес Жорик. – Хотя, в принципе, он у нас – парень рисковый. Такую примитивную схему передачи денег предложил!

– Да почему парень-то? – не унималась я. – В письме явная наводка на то, что шантажист – женщина. И это, кстати, объясняет странность схемы! – я подмигнула Жорику в знак того, что его мнение о женщинах наконец-то хоть на ком-то подтвердилось. – И меня это радует, потому что задержать ее – ну ладно, ладно, или его – похоже, будет легко. Предлагаю начать наблюдение за стройкой прямо сейчас, – я вошла в азарт. – Во-первых, тогда больше шансов поймать шантажиста еще в тот момент, когда он понесет сумку, во-вторых – вряд ли преступник уже начал наблюдение за объектом, а значит, он нас не заметит.

– А если начал и заметит?

– Мы переоденемся! Нас не то что шантажист – родная мама не узнает.

И мы снова принялись громко спорить. На этот раз уже о подробностях планируемых действий.

Через несколько часов я убедилась, что приписываемый мне Викторией пророческий дар отчасти все-таки во мне присутствует. Родная моя мамочка, как всегда в это время, возвращалась с обеденного перерыва на работу. Она преспокойно прошла мимо, не узнав меня. Я стояла, согнувшись в три погибели и опираясь на палочку, лицо исчезало в пещере, образованной складками огромной старой шали, повязанной наподобие косынки и обмотанной несколько раз поверх темно-синего, раскопанного мною в недрах антресоли потертого пальто, оставшегося, вероятно, в наследство от прабабушки кого-то из хозяев моей съемной квартиры. Вид у меня был нищенский и настолько жалкий, что, протяни я руку, вполне могла бы неплохо заработать. Но я была бомжихой, зарабатывающей честным трудом, а не попрошайкой. Я собирала бутылки. В качестве подтверждения этого в пакете у меня подозрительно позвякивало. Почему я решила, что на промозглой улице, вдали от киосков и магазинов, можно поживиться тарой, я, честно говоря, еще не придумала. Может, у меня старческий маразм! Кому какое дело?

Продолжая курсировать туда-сюда мимо знакомой с детства стройки, я зорко оглядывала окрестности. Пробраться от жилого квартала на стройку незамеченной было невозможно: хорошо освещенный фонарями и окнами домов пустырь превращал каждого приближающегося практически в мишень. Поэтому я не считала столь тщательную маскировку смешной.

«Как в большой самогонный аппарат попал!» – сказал как-то один мой знакомый, побывав на этой нашей «вечной стройке». Забор давно уже разнесли, и только одинокие столбы по периметру говорили о том, что раньше этим объектом кто-то занимался. По железобетонным скелетам квартир сквозь проемы для окон и дверей, угрожающе завывая, метался ветер. Стройка, как и положено, доставляла жизни района массу неудобств. Дети, играя там, ломали ноги. Любители ходить «по сократу» (а сквозь стройку пролегала самая короткая дорога к магазинам) разносили по всей округе жуткую грязюку, которая хлюпала вокруг нашей стройки в любое время года. Кроме того, летом здесь обитали бездомные собаки, что угрожало санитарному состоянию всей округи. Первые лет пять жители возмущались, требовали либо завершить строительство, либо убрать площадку, потом все привыкли – и стройка стала восприниматься как часть окружающего ландшафта.

Мне надоело ходить взад-вперед, и я решила поджидать Жорика, спрятавшись от ветра в одной из железобетонных коробок. Честно говоря, затевая весь этот маскарад и дежурство, я рассчитывала, что Жорик довольно скоро тоже ко мне присоединится. Но бывший опер развлекаться таким образом категорически отказался. Проводил меня «на пост» и нагло сбежал, сообщив, что должен проделать кое-какие дела и сможет вернуться через час. Злополучная синяя сумка к тому времени уже красовалась на оговоренном месте, потому доводы Георгия, мол, чем меньше народу ошивается в окрестностях, тем меньше шансов, что преступник заподозрит слежку, имели смысл. Пришлось отпустить бывшего опера и перетаптываться теперь с ноги на ногу, тщетно пытаясь согреться.

В глубине души я, конечно, проклинала себя за этот глупый план и пару раз даже подумывала ретироваться в родительский дом, чтобы немного погреться. Но Жорик, как существо непредсказуемое, мог пренебречь договоренностью о предварительном звонке и явиться на стройку без предупреждения. Доставить ему удовольствие не застать меня на посту при исполнении моего же собственного плана я не могла.

Наконец Жорик позвонил. Сообщил, что уже закончил все необходимые приготовления для Виктории и теперь едет сюда. Просил, чтоб я ждала его в соседнем возле стройки дворе. Причем желательно в том, где проживают мои родители, чтобы можно было бы сразу зайти погреться.

И снова бывший опер саботировал мой план! Мало того что игнорировал необходимость слежки за стройкой, так еще и пренебрегал переодеваниями. Надвинув шляпу на глаза, он пытался затеряться в группке подозрительного вида подростков. Громко смеясь, ругаясь и поминутно сплевывая себе под ноги (и где они столько слюны-то берут?), детки шли напрямую через стройку к домам. Жорик в цивильном черном полупальто выглядел на фоне этих однояйцевых близнецов истым джентльменом. Я быстро набрала номер его мобилки: «Проходи мимо, не останавливайся. Преступник может быть где-то близко! Он не должен засечь нас вместе! Я буду ждать тебя возле семидесятого дома».

Выйдя из своего укрытия, я принялась демонстративно застегивать пуговицы на пальто. Мало ли зачем старуха могла свернуть на стройку? Может, у нее неотложная надобность какая была!

Зайдя в ближайший подъезд, я бережно сложила в кулек шаль и пальто, оставшись в родной курточке, и, спрятав палку-костыль за мусорный бак, вышла на улицу. Жорик поджидал меня во дворе. Я отчитала его в ответ на едкое «наконец-то прекрасно выглядишь».