Я вдруг вспомнила все сопутствующие обстоятельства, нахмурилась и принялась ругать себя за подобные мысли. «И не думай даже! Только этого тебе сейчас и не хватало! Никаких влюбленностей, никаких отношений на работе!» – отчаянно вопил здравый смысл. Уже в вагоне метро я украдкой глянула на опера. Никаких переживаний не отражалось на его невозмутимом лице. Стоял себе спокойненько, широко расставив ноги, даже не пытаясь держаться за поручни, и следил за пролетающими в завагонной тьме проводами. Рассуждал, наверное, о чем-то своем, сугубо оперском, и даже не подозревал, что своими последними словами заставил мою душу метаться в панике и чуть не убедил пойти по неверному пути.

– Сколько тебе лет, Жорик? – неожиданно для самой себя спросила я.

Несмотря на видимую отчужденность, Жорик сразу услышал мой вопрос.

– Четвертый десяток пошел с этого года, – улыбнулся он и добавил в ответ на мой обалделый взгляд: – Мне тоже иногда дают четырнадцать.

Я была уверена, что опер несколько младше меня, относилась к нему даже с некоторой долей снисхождения. Теперь приходилось срочно перестраиваться. Я снова устроила себе мысленный выговор, упирая на то, что, по идее, мне должен быть глубоко безразличен его возраст.

* * *

На этот раз унизительной процедуры ожидания на крыльце удалось избежать. Обычно охранник долго мучил посетителя, перед тем как впустить в скромный новострой, в котором, помимо Викиной, располагались еще четыре конторы, офисная столовая и бассейн в подвале. Охранник требовал пропуск, потом задавал вопросы, потом созванивался с пригласившим тебя, потом долго ждал ответа и лишь после этого нажимал кнопку, открывающую дверь… На этот раз Силенская, похоже, предупредила всех, кого следует, и нас впустили внутрь практически сразу.

Мы поднялись на второй этаж. Жорик сразу же отправился к Виктории, я зашла поздороваться в комнату менеджеров, где когда-то работала. Радушные возгласы приветствия бывших коллег навеяли на меня грусть. «И почему мне вечно не сидится на одном месте? – сокрушенно запричитала взрослая часть меня. – Работала бы себе здесь. И зарплата человеческая, и работа непыльная, и коллектив великолепный!» Но подобные приступы сожаления всегда быстро покидали меня. Вообще-то я правильно сделала, что ушла с этой работы. Каждый должен заниматься своим делом. Я в принципе не могла заниматься коммерцией. Если клиент был мне симпатичен, я норовила продать ему товар с суперскидкой, жертвуя своим заработком, и всерьез обижалась на Викторию, пытающуюся научить меня ценить собственный труд и втолковать, что работа существует для того, чтобы зарабатывать.

Менеджеры были действительно загружены работой. Поздоровавшись и обменявшись со мной обычным «как дела?», они снова схватились за телефоны. До прихода на эту работу я никогда не думала, что телефон может быть главным орудием труда.

Оказывается, Жорик ожидал все это время в приемной. У Виктории сидела какая-то шишка из мэрии, и Силенская никак не могла принять нас. Викина секретарь Светлана, которая жутко обижалась, когда ее называли секретаршей, строго смотрела на опера сквозь толстые стекла очков. Жорик только что отказался и от кофе и от чая, что всерьез насторожило Светлану.

– Если человек ничего не хочет, значит, он или не человек, или у него все есть, – говаривала она.

И то и другое было явлением аномальным, а значит, для Светланы-экстрасенса, дико обижающейся, когда ее называли экстрасексом, весьма интересным. Жорик находился в состоянии некоторой растерянности. Ему уже рассказали, что, судя по петляющей линии судьбы на ладони, жить он будет плохо, а личного счастья, судя по женщине, с которой он пришел, вообще никогда не увидит. Мы со Светланой откровенно недолюбливали друг друга. Она – потому что всегда ревновала ко мне Викторию, я – потому что не понимала, как можно быть настолько глупой, чтобы заподозрить в высокомерном Викином «подруга детства» реальные добрые чувства.

Наконец, шишка, оказавшись при ближайшем рассмотрении колобкообразным старичком с сальным взглядом и скользкой улыбкой, покинул апартаменты Виктории. Нам было позволено зайти. В качестве протеста против стольких формальностей я уселась прямо на подоконник и поджала коленки.

– Только не прыгай вниз, – попросила Виктория и объявила наше заседание открытым.

Как обычно, в офисе Виктория преображалась. Говорила только по сути, подчиненным (а мы с Жориком сейчас являлись таковыми) не улыбалась, смотрела на собеседников редко и резко, как бы бросаясь взглядами.

– Ну, что я вам скажу, дорогие, – Виктория развернула к нам свой ноутбук и швырнула одновременно с этим какую-то газету прямо мне в руки. – Плохо работаем, господа! Очень плохо.

Ноутбук демонстрировал свежие новости с нашего городского портала, а газета зачем-то дублировала их. И там и там красовалась фотография Виктории. Это не носило бы криминального характера, если бы фото не было тем самым – Виктория садится в такси. Без сомнения, это была работа шантажиста. Под фотографией красовалась выделенная крупным шрифтом подпись: «Намерения – самые серьезные». Далее шла вполне безобидная и милая статья, рекламирующая Викторию как порядочного человека, на протяжении всей своей деятельности помогавшего городу и собирающегося продолжать в том же духе.

– Кто ж мог предвидеть, – задумчиво произнес Жорик.

– Ну уж точно не я! – повысила голос Вика. – Предвидеть – это ваша работа! О какой защите от шантажиста может идти речь, если он спокойно размещает свои грязные намеки в центральных газетах города?!

– Что ж тут грязного? – вступилась я за шантажиста. – Очень даже приятные отзывы… Да и газета далеко не в топе.

– Да уж, – Вика насмешливо вскинула брови. – Мне уже по этому поводу высказали. Видали, приходил товарищ из партийного руководства?

– Ты подчиняешься партийному руководству? – изумилась я.

– Конечно подчиняюсь – что ж, я дура, что ли, на депутатство тратить свои личные средства? А значит, должна соблюдать принятую концепцию информирования прессы о своей деятельности. «А самодурства мы не потерпим!» – Виктория вышла из имиджа деловой леди, передразнивая партийного «колобка». – В общем, отчитали меня только что по полной программе.

– Признаю, виноваты, – неожиданно встал на сторону Виктории Жорик. – Итак, если я правильно понимаю, преступник таким образом хотел намекнуть, что имеет серьезные намерения. Спрашивается, зачем он подбрасывает нам все новые и новые зацепки? Теперь необходимо сходить в редакцию этой газеты. Ощущение – что шантажист усиленно пытается помочь нам найти его.

– Может, он мазохист? – с умным видом спросила я.

– Просто много знает и ничего не боится, – Вика немного успокоилась. – Я звонила в редакцию. Они не понимают, откуда взялась статья. У них там бардак полнейший. Бумажная газета просто перепечатывает то, что планирует публиковать портал, а кто предложил к публикации на сайте фото и статью – неизвестно. Статья создана в аккаунте главного редактора, но он божится, что понятия о ней не имел. Хотя мы-то с вами догадываемся, кто это сделал. Александр – программист, он имеет массу возможностей выложить в Интернет все, что угодно.