Осмотревшись, он направился к ближайшему свободному столику,и на первый взгляд из-за своей формы совершенно не приспособленному для того,чтобы за ним уютно могли устроиться существа вроде землян – сплошная полусфера,ничего похожего на стулья…

Однако стоило им подойти вплотную, стол моментально изменилочертания: полусфера плавно приподнялась, обнаружив толстую ножку, перетекла вкруглый стол знакомой формы, а из пола выросли медленно и грациозно, словноинопланетные цветы, два мягких даже на вид кресла, опять-таки идеальноприспособленных для землян.

– Видал технику? – прищелкнул языкомМухомор. – Все продумано… Ну, сидай, друже!

Подавая пример, он по-хозяйски развалился в кресле, кинулперед собой сигареты и зажигалку, потер ладони:

– Щас вкусим сладкой жизни на манер аристократии,успевай, кума, любоваться… Халдеев что-то не видно, значит, и тут автоматика…

Откуда-то из центра стола раздался приятный, мелодичныйголос, не мужской и не женский, так, нечто среднее:

– Уважаемые гости, прошу прощения за мимолетныеформальности, но крайне желательно будет, если вы предъявите идентификационныекарты считывающему устройству…

Вслед за тем в центре стола с неприкрытым намекомобразовалась небольшая неглубокая выемка, окаймленная весело мерцающимизелеными огоньками, и голос предупредительно уточнил:

– Прошу вас, положите сюда идентификационные карточки влюбом их положении…

– Бюрократы хреновы, – пожал плечамиМухомор. – На улицах не шмонают, зато в кабаках не увернешься… Давай.

Он шлепнул своей карточкой по выемке так, словно побивалкозырным тузом какую-нибудь мелкую карту. Кирьянов последовал его примеру.Огоньки изменили цвет на синий, замерцали чаще и, такое впечатление, пытливо.Потом выемка вдруг исчезла, столешница вновь стала ровной. И голос с прежнимиинтонациями сообщил:

– Уважаемые гости, к великому сожалению, вынужден вамнапомнить, что наше заведение относится к разряду полноправных. Надеюсь, вас незатруднит покинуть его уже знакомой вам дорогой.

Вслед за тем возле стола раздался мелодичный звон, и возникгуманоид в малиновом одеянии, напоминавшем то ли халат, то ли бурнус, щедроукрашенном золотыми шитыми узорами и символами.

Кирьянов уже давно пришел к выводу, что для описания всехвстречавшихся ему на галактических стежках-дорожках инопланетян нет особойнужды изощряться в описаниях, стремиться к скрупулезности. Гораздо прощеобходиться краткими определениями «вроде собаки», «вроде человека», «вродекактуса». Все остальное – детали, без которых можно и обойтись, чтобы недобавлять себе лишней головной боли – он не ученый, в конце концов, подавляющеебольшинство однажды встретившихся галактов во второй раз уже не встретится, такстоит ли фантазию напрягать?

Согласно сей ненаучной классификации, инопланетянин былвроде человека – разве что голова безволосая, зрачки вертикальные да вместоушей некая напоминающая цветок конструкция из прозрачной розовой кожицы. Будьэто человек, Кирьянов уверенно сказал бы, что физиономия у старикашки склочнаяи неприятная, но в данном конкретном случае следовало воздержаться отскоропалительных суждений: может оказаться, что это юнец, настроенный крайнедоброжелательно…

Галакт произнес, сурово таращась на них синими глазами свертикальными коричневыми зрачками:

– Мне очень неловко причинять вам неудобства и, вполневозможно, душевные травмы, но я попросил бы покинуть наше заведение вас обоих.Принятые правила, увы, не содержат каких-либо исключений для данного случая…

– Ты что, старый хрен, не понял? – процедилМухомор, медленно закипая. – Документов не видел? Чистые документы, внатуре…

– Подожди, – сказал Кирьянов. – Вдруг это ине человек вовсе – снова иллюзия…

– Я вот сейчас этой иллюзии рога на сторонупосшибаю! – рявкнул разозленный Мухомор, вскакивая.

Судя по тому, что старикан отступил на шаг, иллюзией онвовсе не был. Моргнув несколько раз, он произнес чуть растеряннее:

– Следует ли мне понимать вас так, что вы намеренывыйти за пределы обязующей морали?

– Уж это точно, – грозно пообещал Мухомор,старательно себя распаляя. – Не отдашь карточки, я тебе сей же часслушалки оборву и запихаю в…

Двойной мелодичный звон. По обе стороны от старичка возниклиеще двое, при виде которых у Кирьянова неприятно заныло в желудке – да иМухомор не двигался с места.

Один был вроде человека, другой – вроде собаки. Но не в томдело: на обоих была темно-синяя одежда с блестящими золотыми пуговицами,полосками на плечах и рукавах, волнообразными шевронами и непонятныминашивками. Совершенно одинаковая, что у одного, что у другого, и черные низкиесапожки пусть разной формы у человека и у пса, но нечто трудновыразимое всловах опять-таки объединяло обувь. Точно, униформа…

– Уважаемые разумные существа, – произнес «вродечеловека». – Мне крайне неприятно причинять вам моральные неудобства, новозникла ситуация, когда вам просто необходимо будет ответить на нескольковопросов, проследовав из этого помещения. Хочу подчеркнуть, что эту ситуациюсоздали своими действиями как раз вы. Надеюсь, вы обладаете достаточнойсоциальной ответственностью, чтобы пойти навстречу нашим требованиям?

– З-запоролись, бля буду, – сказал МухоморКирьянову, почти не шевеля губами.

Кирьянов и сам видел, что чрезвычайно на это похоже…

«Вроде пса» сделал шаг вперед – медленный,рассчитанно-грозный – и произнес тоном вроде бы нейтральным, но на деле несулившим ничего приятного:

– Парни, лучше бы вам пройти с капитаном. Где права,там и обязанности, так давайте уж по-хорошему…

Между обоими в форме чувствовалась некая принципиальнейшаяразница, пусть и не объяснимая словами. «Мать твою, да ведь этот барбос – вроденас, – растерянно подумал Кирьянов. – Если его напарник твердонастроен гуманистически нудить насчет прав, то этот, чего доброго, в торец смаху заедет, как мы бы на его месте. И на поясе у него что-то непонятное, ноопределенно не являющее собой пульверизатор для духов или плеер… Вот влипли!»

– Я убедительно прошу вас проследовать со мной длянеизбежных разъяснений, – сказал «вроде человека». – Могу вас заверить,что никто не намерен причинять вам физический или моральный вред…

А двуногий пес кратко дополнил:

– Парни, по-доброму договоримся или как?

И опустил корявую пятерню на тот самый непонятный предмет упояса, с намеком постукивая по нему двумя пальцами с черными короткими когтями.Сомнений не оставалось никаких.

– Ну что? – криво усмехнувшись, спросил Кирьянов успутника. – Кто тут знает все ходы-выходы?

Мухомор выглядел подавленным, но изо всех сил пыталсясохранять самообладание и кураж.