– Чтобы все исправить, чтобы вернуть, как было!

– Думаешь, возможно?

– Уверена на сто процентов! – сильно преувеличила я. – Прочисти уши и включи мозги! К тебе придет моя племянница, та самая. Она ушлая девица, она все устроит.

– Соблазнит молодого поганца?

– Вряд ли это поможет. Нам нужно системное решение проблемы, а не локальное. Не только избавиться от данного, как ты выражаешься, поганца, а сделать так, чтобы ни один другой больше не появился.

– Это реально?

– На двести процентов, – я повысила ставки. – От тебя требуется только слушать Шуру и делать то, что она скажет. Ничего сложного, только делай, что она скажет, – повторила я.

– Ну-у, не знаю…

– Чего ты не знаешь, страдалец? Хочешь ли вернуть жену?

– Очень хочу! – Впервые в голосе появились эмоции.

– Тогда говори, в котором часу и где вы с Шурой завтра встречаетесь.

– Кафешка рядом с моим офисом, называется «Подсолнух». В двенадцать дня.

– Договорились. Пока!

После омоложения я стала похожа на героинь французских фильмов, которые половину экранного времени просиживают в ресторациях.

Витя выглядел даже хуже, чем я предполагала. Жухлый престарелый Пьеро, перенесший потерю близких, всего имущества, жесткую химиотерапию и проспавший несколько часов под работающим рентгеновским аппаратом. Света была либо жестокосердна до крайности, либо влюблена в своего поганца до ослепления, либо мстила Вите, чьи прошлые грехи вдруг открылись.

Самохин выслушал мой план без энтузиазма:

– Какая-то авантюра. Для тебя это хиханьки да хаханьки, а у меня жизнь сломана.

– Так почини! Думаешь, если станешь предаваться вселенской скорби, поможет? Света из жалости к тебе вернется? Тогда уж действуй до конца. Иди на паперть, проси милостыню, вид у тебя подходящий. Жена смилостивится, заберет тебя, приведет домой, покормит, положит на диван, а сама пойдет блуд тешить. Скажи, на кой ляд ты, жухлый, ей сдался, когда есть молодой резвый конь?

– В этом все дело.

Я говорила с Витей грубо и жестко, как говорила бы, будь я не в образе молоденькой девушки, а в собственном. Тыкала, хотя по роли мне было не положено, чтобы подчеркнуть неуважение и презрение. В рекламе такое сплошь и рядом. «У нас самые низкие цены! Зайди и убедись!» Почему они мне тыкают? Потому, что не уважают!

– Дело в том, что ты распустил слезы-сопли до колен, разнюнился как детсадовец на горшке. Мама, я покакал, вытри мне попу! У тебя вообще с мужской потенцией как?

– Не очень.

– Пей виагру или другие афродизиаки для мужчин. Их теперь больше, чем средств от поноса. Сходи в салон, пусть тебя постригут, наложат маски на лицо, сделают обертывания тела, тайский массаж закажи, девушки канкан спляшут у тебя на спине и своими острыми сосками нарисуют узоры на твоей груди.

– Все-то ты знаешь.

– Да! Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты можешь вообразить. Ты не способен задать себе элементарный вопрос. В чем твое преимущество перед поганцем? При том, что тягаться с ним в сексуальной мощи бесполезно, но надо хотя бы не напоминать клен ты мой опавший. В чем он никогда не сможет сравниться с тобой? – повторила я.

– А в чем?

Тугодуму Вите приходилось по нескольку раз повторять одно и то же, ожидать от него работы мысли не приходилось.

– В том, что поганец никогда не сможет повторить твой путь. Вы со Светой почти сорок лет вместе, прошли, взявшись за руки, огонь, воду и медные трубы, подняли детей, у вас шестеро внуков, вы срослись, у вас общие кровеносная и нервная системы, вы знаете и чувствуете друг друга так, как никогда и ни с кем уже больше не будет, потому что жизни не хватит, потому что вам шестьдесят стукнуло, черт подери. Это большое счастье такой союз, просто Света об этом забыла, у нее временное помрачение. Ей надо помочь. Иногда помочь – значит отвесить хорошенькую оплеуху, а не плакать и уговаривать, изображать старого брошенного пса и давить на жалость.

Еще несколько минут я увещевала, клеймила и подбадривала Витю. Причем не боялась вспоминать про факты нашего детства и молодости, а на вопрос: «Откуда ты знаешь?» – отмахивалась: «От верблюда!» Если допустить, что Самохин пришел на встречу со мной на нуле, а я по пятибалльной шкале хотела его дотянуть до четырех, то мне почти удалось – на три с плюсом.

Я поехала домой, у меня было еще два адреса, по которым следовало наведаться. Но прежде расскажу о том, какой шок пережила, когда в Москве наступило жаркое лето.

Мальчики, юноши, мужчины всех возрастов ходили по улицам, в том числе центральным, в шлепанцах и в пестрых длинных семейных трусах. Ладно, пусть в тряпочных шортах, они же плавки. Некоторые типусы не потрудились надеть рубашки или футболки. А девушки бесстыдно щеголяли в шортиках, которые, по сути, были джинсовыми трусами с бахромой. Сквозь прозрачные кофточки можно было легко рассмотреть отделку бюстгальтера. Куда дальше? Скинем оставшуюся одежду и объявим Москву городом свободного нудизма? Год назад мне в Интернете встретилась заметка о штрафах, введенных в некоторых европейских городах за хождение в пляжной одежде вне пляжа. Я только пожала плечами, подумаешь, какие строгости. Одно дело читать, другое – увидеть собственными глазами.

Мне бабушка рассказывала, что после войны у мужчин была мода в жаркую погоду ходить по улицам в пижамах. Кто не верит, посмотрите старый фильм «Мы с вами где-то встречались» с Аркадием Райкиным и Людмилой Целиковской. Тогда было просто смешно: мужчины напоминали пациентов, сбежавших из больницы. Теперь – оскорбительно. Меня корежит и оскорбляет. Не так, конечно, как паломницу, рассказ которой я прочитала опять-таки в Интернете. Она долго готовилась к паломничеству в Иерусалим. В их группе все были одеты подобающе – мужчины в брюках и рубашках, женщины в длинных юбках, в блузках, закрывающих руки, в платочках на головах. Они стояли в очереди к Гробу Господню в храме Воскресения Христова. И вдруг подъезжают два экскурсионных автобуса, из них вываливается галдящая толпа в пляжной одежде… Я не верующая, в церковь не хожу, но эту толпу я бы расстреляла из пулемета, в крайнем случае, подержала бы в тюрьме и оштрафовала на очень большую сумму.

И вот теперь для осуществления задуманного плана мне понадобились бесстыдные шорты-трусы. Приобретать их в магазине, фирменные, за цену приличных джинсов я не собиралась. Купила коробку конфет и отправилась в секонд-хэнд.

Продавщица меня узнала:

– Иммунолог? Здравствуйте! А мне зарплату повысили. Я хозяйке прямо в глаза: «Хотите моей сенсибилизации, повышайте оклад!» Спасибо вам!

– Вы мне тоже очень помогли. Вот, конфеты, возьмите.

– Та оно за что?

– Оно от чистого сердца. И у меня снова к вам просьба.

Объяснила, что нужно. Девушка принесла шортики из подсобки. Даже в магазине поношенной одежды имеются тайные запасы для своих.