Дверь кухни открылась, и вошла фея. Катя, побледнев, испуганно привстала.

– Госпожа, простите, я не услышала колокольчик!

– Это я виноват, – вмешался Михаил Петрович, – по рассеянности прикрыл дверь, да еще отвлекал Катю.

– Не звенел колокольчик, – буркнул Тимофей, – я бы услышал.

– Не звенел! – храбро поддержал сверчок из-за печки.

– Да, – неожиданно согласилась фея. – Мне наверху скучно одной стало. Я вам не помешаю?

– Нет, что вы! – Михаил Петрович торопливо поднялся, чтобы принести еще один стул, но замер, очарованный красотой феи.

– Я рада, что никому не мешаю, – сказала она и выразительно посмотрела на Ирину и Катю. Они тотчас отвернулись.

Потом фея посмотрела в окно. Ворона Варя сидела на яблоне напротив, порой перелетая с ветки на ветку, чтобы получше видеть происходящее на кухне. Встретившись взглядом с крылатой женщиной, Варя захлопала крыльями и, возмущенно каркая, улетела.

Ничего этого Михаил Петрович не заметил. Внезапно его глаза расширились и через несколько секунд закрылись.

«Совсем худо мужику, – грустно подумал Тимофей, – даже, кажется, не дышит. Колю никогда так больно не целовали… но это же фея, жалости у нее нет!»

– Чирок! – Тимофей запрыгнул на подоконник.

– Чив-чив! Привет, Тима! Привет всем! Откройте окно или форточку!

– Мой Джеймсик! – всхлипнула Ирина, подбежала к окну и впустила щегла.

Он суматошно покружил по кухне и приземлился на сушилке для посуды.

– Милые дамы, только без паники! Рядом с вами трое отважных мужчин!

Сверчок печально свистнул.

– Обижается, что его не посчитали, – объяснил Тимофей.

– Ладно! Толку от него нет, но просто, чтоб не обижался. Скоро еще Джеймс подойдет, тогда нас будет… Тима, посчитай, а то я волнуюсь!

– Пятеро мужиков.

– Здорово! Так много нас уже давно не было! Правда, у противника небольшое численное преимущество, но композиторов там наверняка нет, поэтому я возьму на себя двоих!

– Скажи, что мой любимый Джеймсик живой! – Ирина молитвенно сложила ладони.

– Успокойся, – строго сказала фея, – ты же слышала, он подходит.

– Чив-чив! У Джеймса нет крыльев и ножки маленькие, он идет потихоньку пешком. Леший обещал, что проводит его до замка.

– Угу, – фыркнул Тимофей, – леший, конечно, проводит… Не плачь, Ириша, найду я твоего парня. Думаю, они через болото пойдут.

– Да, наверное, – согласился щегол, – лешему всегда кажется, что через болото короче. Я забыл его предупредить, что от озера к замку прямая дорога.

– Не переживай, Чирок, все равно ты бы ему не доказал.

– Что будет с бедным мальчиком? – Ирина вытерла слезы ладонями.

– У нашего зайчика устанут ножки, – предположила Катя, – но мы сделаем его любимую морковную котлетку, и он придет!

– Сегодня к обеду?

– Ирочка, солнышко, давай сделаем котлетку завтра вечером, после ужина. А лешего я когда-нибудь встречу и все старому скажу!

Фея покачала головой:

– Такие вот у меня союзники: мальчик-зайчик, леший, композитор… к тому же внутри нашего отряда сложные взаимоотношения. Как бы из нас самих котлеток не наделали.

– Чив-чив! Я готов помириться со сверчком, если он признает, что вел себя неблагородно!

– Признаю, – раздалось из-за печки, – но мириться с тобой не буду!

– Саша, – решился заговорить Михаил Петрович, – я знаю, вы глубоко раскаиваетесь, что… хм…

– Свистел, – подсказала фея.

– Простите, – заупрямился Михаил Петрович, – насколько мне известно, на мягкохарактерного, запутавшегося молодого человека оказывалось сильное давление!

– Да, его шантажировали.

– Лария, но ведь это нехорошо!

Фея глубоко вздохнула, и все притихли. Катя втянула голову в плечи и поджала ушки. Тимофей, выгнув спину, попятился. Чир нахохлился и нервно закрутил головой.

Однако Ирина была на редкость смелой девушкой. Тоже глубоко вздохнув, она с вызовом посмотрела на хозяйку замка.

– Я могу повторить слова Михаила Петровича!

– Не надо, – чуть опустив голову, прошептала крылатая женщина, – пусть он сам повторит… если хочет.

– Лария, послушайте…

– Да, да, я слушаю!

– Лария…

Ночью потоки воды низвергались с небес, зло завывал ветер, покачивая сосну, однако в дупле было сухо и тепло. Большая рыжая белка спала, уткнувшись мордочкой в свой пушистый, почему-то кудрявый хвост. Вельд пристроился рядышком и порой зарывался холодным носом поглубже в роскошные кудри. Белочка сонно шептала: «Спи, мой маленький», гладила его лапкой, и он опять вырубался.

Однажды белочка вроде бы сказала: «Мама вскипятит чай и приготовит каких-нибудь орешков». После этого она исчезла, но Вельд не расстроился – пусть мама делает, что считает нужным, а он еще поспит, орешки никуда не денутся.

Через некоторое время матушка показала свой настоящий характер, пытаясь открутить Вельду ухо и вырвать нос. Кто-то из врагов услужливо подал ей кружку с водой – естественно, неподогретой. Вельд поморщился и оскалился, потом в гневе заорал, но по-прежнему жмурил глаза: он изо всех сил старался остаться в чудесной стране снов, хотя уже различал голоса фей.

– Теперь я! – Жестокий голос Кирнии дрожал от нетерпения, но белочка и другие еще не пускали ее к принцу.

– Мой мальчик! – услышав Люцинду, Вельд не на шутку испугался. Если мудрейшая встревожилась, то готовится что-то поистине ужасное!

С яростным ревом он вскочил, сжав кулаки.

Феи, теперь изображая покорных, тихо хихикающих овечек, начали выбираться из шатра. Вельду хотелось схватить какую-нибудь из них за хвост и хорошенько отдубасить, однако у фей не было хвостов. Когда принц вышел вслед за мучительницами, из его глаз сыпались искры. Эльфины сидели рядом с маленьким шатром, в котором отчаянно кричали гномы:

– Мы хотим спать!

– Гномы так рано не встают!

– Уходите, мы вас догоним!

Альвина ласково возразила:

– Мальчики, как вы будете своими короткими ножками нас догонять? Если вы потеряетесь, его высочество рассвирепеет, повернет отряд обратно и заставит нас заглядывать под каждый кустик… Когда мы все были маленькими, принц однажды расплакался и приказал найти его любимого мышонка. Надо было видеть, как мы везде ползали! Ее величество поинтересовалась, кого мы ищем, покрутила пальцем у виска, но, несмотря на наш жалкий, умоляющий вид, сказала: «Ничего не поделаешь, придется искать».