молчание. Перед ними как бы раскрылись широкие, безграничные дали, освещенные верой в победу над врагом.

Молчание нарушила Валя:

— Кузьма Петрович, нам было дано задание находить людей, согласных принимать товарищей, которым необходимо скрываться. Две квартиры мы уже нашли: на Жилянской и на Большой Подвальной. Вторая вполне надежная, там проживает бывшая одноклассница нашего подпольщика Павловского, она работает в мастерской по ремонту военного обмундирования. Фамилия ее — Пелюх Женя.

— Молодцы! — снова похвалил Ивкин. — А мне как раз нужна новая квартира, потому что здесь рискованно долго засиживаться. Где живет Женя Пелюх?

Она назвала адрес, добавив:

— Вас проводит Павловский.

— Не надо, я сам, — почему-то решительно возразил Ивкин.

— Тогда вы должны сказать: «Просил Костя», потому что иначе не пустят.

Ивкин улыбнулся.

— Ясно. Не забуду. «Просил Костя»... Это тот самый Павловский, участник диверсии на нефтебазе?

— Да. Перед оккупацией он был разведчиком истребительного батальона.

О чем-то подумав, Ивкин спросил:

— Арест Охрименко не деморализовал товарищей?

— Говоря по правде, сначала растерялись, — ответила Валя. — Я тоже. Затем освоились.

— Еще раз напоминаю: конспирация прежде всего, — по-отцовски заботливо проговорил Ивкин, хотя сам не всегда придерживался этого правила. — Каждая ошибка очень дорого нам стоит. Ты знаешь, конечно, о последних репрессиях. На место арестованных мы уже поставили новых людей, сейчас работают почти все райкомы партии, райкомы комсомола, пополняем состав городского комитета. Но враг на этом, понятно, не успокоится. И ты, Валя, будь осторожна. Заметишь около себя что-то подозрительное — меняй квартиру или на какое-то время выезжай из Киева.

— Ясно, Кузьма Петрович. Буду осторожна.

Подумала: «Мне приятно сидеть здесь, а он ведь занят, только из деликатности не говорит об этом».

Сказала поднимаясь:

— Не стану вас больше задерживать, Кузьма Петрович.

Ивкин проводил ее до двери, спросил напоследок:

— Не забудешь пароль, который надо передать Третьяку?

— Не забуду.

Идя домой, Валя припоминала во всех деталях разговор с Ивкиным, и на душе стало спокойно, легко. Несмотря на недавние аресты, в Киеве работает горком, действуют райкомы партии, значит, разрозненные подпольные группы являются составными звеньями огромного патриотического фронта, руководимого единым центром. Яснее стала перспектива, а это при всех случаях удваивает силы. Может случиться, что Коля Охрименко — не последняя жертва в их группе, потери еще будут, но все равно гитлеровцы не смогут ликвидировать советское подполье оккупированного Киева, как они хвастливо заявляли. Для этого им пришлось бы уничтожить все население с его неисчерпаемыми резервами борцов против фашизма, стереть с лица земли сам город. Следовательно, борьба будет продолжаться с нарастающей силой и закончится неминуемой победой над врагом.

С удовлетворением вспомнила Валя и то, что в их рядах есть и такие, как хозяйка явочной квартиры, фольксдойче. Значит, наши союзники есть повсюду — даже в учреждениях, где заправляют гитлеровцы. Конечно, их не много (или много?), таких союзников, но сам этот факт вселяет уверенность, что и там, где не ожидаешь, можешь встретить друга. «Напрасно я тогда отчитала Лену Пономаренко...» Значит, действовать надо смелее. Вперед и вперед!

Словно для того, чтобы несколько остудить не совсем обоснованный Валин оптимизм относительно союзников во вражеском лагере, случай свел ее с человеком, который надолго в ее душе посеет настороженность и тревогу. Это произошло уже возле самого ее дома. Навстречу ей шли двое, весело разговаривали, смеялись, видимо, были немного выпивши... Один маленький, вертлявый, в полицейской форме; говоря, он неустанно жестикулировал. Другой... Валя взглянула на него, когда они поравнялись, и у нее похолодело в груди. Лицо. Кажется, знакомое лицо. Но кто он? Где они виделись? Ясно было одно: враг, иначе не водился бы с полицаями. И этот враг знает о ней все: что была активисткой, что работала в горкоме комсомола. Вполне возможно, что он уже узнал ее. Вот только проследит, где она проживает, и тогда...

Валя миновала свой дом. Колебалась: оглянуться или нет? Если они встретятся взглядами — все откроется. Решила перейти на другую сторону улицы. Опасалась: начнет сворачивать и услышит за спиной: «Подождите минутку»... Однако ее опасения оказались напрасными. Этот загадочный знакомый сегодня просто не обратил на нее внимания. Но случится так, что они встретятся во второй раз, и, возможно, именно эта встреча станет для нее фатальной.

21

Достать радиоприемник в условиях Киева, где каждому, кто спрятал его, грозил расстрел, было нелегко. Но Третьяк твердо решил при любых обстоятельствах выполнить задание партийного центра. Радиоприемник — это же новая серия листовок, которые разлетятся среди людей предвестниками желанного освобождения, новые теплые капли надежды вольются в души людей. Возможно также, что после успешного выполнения этого задания станет реальнее и перспектива побывать на Большой земле. Когда Валя рассказала о разговоре с Ивкиным, о том, что их могут послать с письмом в Центральный Комитет партии, для него это было радостью, равной которой он давно уже не испытывал. Но прежде всего надо достать радиоприемник...

Исчерпав собственные ограниченные возможности, он мобилизовал на это дело и Коляру. Тот с энтузиазмом пообещал: «Найду!» Три дня шнырял по всему Киеву, переговорил со всеми дружками и знакомыми, но ничего не нашел, кроме незначительных деталей к приемнику. Безрезультатно пока что заканчивались поиски и других членов группы — Павловского, Поддубного, Елены Пономаренко. «Что же делать?» — мучительно думал Третьяк. И вдруг почему-то вспомнил Татоса. Пожалуй, есть смысл узнать у него. Да, только Татос Азоян с его ловкостью и сообразительностью мог еще помочь делу. Но как подойти к пареньку, чтобы не напугать, завоевать его доверие? Напомнить об их встрече на берегу Днепра, когда удержал его от безрассудного поступка.

Татоса он встретил у кинотеатра «Коммунар», где перед каждым сеансом толпятся ватаги подростков. Паренек стоял на краю тротуара задумчивый, словно решал сложную задачу. Третьяк подошел к нему сзади, поздоровался.

— Ты узнаешь меня?

Внимательные черные глаза посмотрели недоверчиво, но сразу потеплели.

— Вы тогда были с бородой...

— Верно. В кино собрался?

— Нет... Не знаю.

Видимо, у паренька не было денег.

— Хочешь, пойдем вдвоем, — по-приятельски преджил Третьяк и, не ожидая ответа, направился к кассе. Вернулся с двумя билетами.

До начала сеанса оставалось минут двадцать, Третьяк предложил пареньку пройтись.