— Не смотри на меня, — бормотала она, закрывая лицо руками, — я некрасивая.

— Ну что ты! — воскликнул он, поглаживая ее по плечам. — Ты самая-самая…

— Нет-нет… — бормотала она, — я несдержанная…

— Ладно-ладно… — сказал он, — нечего на себя наговаривать.

— А почему ты мне не дал заснять, как сбили В-52? — вредным голосом спросил Сашка.

— Отснимались… — махнул свободной рукой Костя, другой он осторожно придерживал Завету, полагая, что так она быстрее перестанет плакать. — Все, хватит! Домой пора.

Он хотел объяснить, что ноутбук был особым, с внутренней антенной и с уникальным программным обеспечением, но Сашка и сам об этом знал. Найти второй такой комп в разоренном городе было нереально. Можно, конечно, заказать его в редакции, но как туда сообщить? Нужна связь, а ее как раз и не было.

— Я тебе этого не прощу, — беззлобно пообещал Сашка.

— Ха! — отозвался Костя. — А я твоей маме Оле расскажу, что ты здесь выделывал, она тебя выпорет.

— Не-е-е, маме не надо, — ухмыльнулся Сашка, ну совершенно как его отец Максим. — Мама ничего не поймет. Маме нужно, чтобы я сидел рядом и никуда не девался.

— Мама есть мама… — веско сказал Костя. — Маму уважать надо.

— А я и уважаю, — сказал Сашка.

— А еще любить.

— Я ее люблю, — сказал Сашка.

— Что-то незаметно, — заметил Костя, намекая на его обгорелую физиономию.

— Значит, мы едем домой?! — снова воскликнул Сашка, ловко уходя от скользкой темы.

Костя ответил:

— Неизвестно.

Костя еще лелеял надежду найти трубу спутниковой связи и договориться с Вадимом Руновым о необходимом оборудовании, а машину мы как-нибудь здесь раздобудем, подумал он. Машин здесь много. Главное, чтобы Рунов все сделал тихо, минуя завотделом Горелова Юрия Александровича, иначе тот заставит их вернуться в Москву. А возвращаться мне совсем не хочется, находил новые аргументы Костя, стараясь не думать о причине нежелания возвращаться. А причиной нежелания возвращаться была как раз Завета. Как оно на самом деле обернется, думал он, я не знаю, но, кажется, я влип. Это странное открытие ошарашило его больше, чем обрушившаяся лестница.

Он даже хотел сообщить всем, что у него дурное предчувствие, будто бы они отсюда не выберутся. Впрочем, американская бетонобойная бомба к его предчувствию не имела никакого отношения. А что имело отношение — Костя еще не понял, может быть, мешала Завета, которая все еще прижималась к его груди? А может быть, потому что у него периодически кружилась голова, а в желудке все еще плавал комок тошноты?

Сашка Тулупов ринулся к ближайшему зеркалу, придирчиво посмотрел на себя и уныло поведал:

— Да-а-а… с такой мордой меня никто любить не будет.

— Ничего, до свадьбы заживет, — насмешливо успокоил его Игорь.

Сашка только шмыгнул носом: мол, когда еще эта свадьба, а морда уже попорчена.

Постепенно из разговоров выяснилось, в чем суть дела и почему Большаков так спешил. Оказывается, в форте были бомбоубежища — укрепленные казематы — каменные мешки особой конструкции. И оказалось, что Большаков туда вовремя и завел всех, кроме Кости, разумеется, и что Завета рвалась вернуться, но Большаков ее удержал.

— Правильно! — благодушно согласился Костя. — А то случилось бы бог весть что…

— Нам сказали, что ты рухнул вместе с лестницей.

— Компьютер рухнул, — отшутился Костя.

Он давно взял себе за правило лишний раз женщин не волновать. Женщины существа нежные и ранимые, бог знает, что у них происходит в голове.

Завета все еще всхлипывала у него на груди, но он чувствовал, что она шмыгает носом уже просто по инерции.

В этот момент в лазарет сунулся Большаков и внушительно произнес:

— Ну слава богу, живы, здоровы, а теперь быстренько уезжайте!

— Почему?! — спросили все хором и посмотрели на него во все глаза, в которых читался сплошной укор.

— Воевать будем. Немчура поперла. Сейчас очухаемся и начнем стрелять. Так что гражданским лицам надо покинуть военный объект. Бойцы уже поставили вашу машину на колеса.

— Александр Васильевич, — попросил Костя, — нам бы связь? А?

— Не до этого, сынок, — ответил Александр Васильевич. — Уезжайте, и быстрее!

— Ну вот, — проворчал Игорь, — как что снимать, так мы ко двору, а как настоящее дело, так гуляйте, Вася.

Костя подумал, что у Игоря есть шанс остаться и вкусить все прелести обороны форта, и вообще показать, на что он годен в настоящем деле, но Игорь, к его неудовольствию, почему-то этим не воспользовался.

Большаков пожал всем руки, махнул на прощание и исчез в хаосе форта.

— Уходим! — сказал Костя и посмотрел на товарищей по несчастью.

Сашка был в общем-то как огурчик — живой и подвижный как ртуть, только с красной от возбуждения мордой; Игорь выглядел сурово, и лицо у него было хмурым и замкнутым, словно что-то в этой жизни шло не по его сценарию. Он сжимал новенький автомат АК, который наверняка выклянчил у сердобольного Большакова, и готов был двигать куда угодно и зачем угодно, лишь бы подальше от форта. Лица Заветы Костя разглядеть не мог, но тем не менее был приятно удивлен ее чувственностью и воспринял ее как влюбленность. Впрочем, разбираться, как всегда, времени не было — особенно с Заветой, которая пока была тихим-тихим вулканом. Его маленькая победа над ней стоила ему больших нервов, и он еще до конца не понимал, выиграл он приз в виде безмерно-огромной любви или нет.

Они выскочили в центральный коридор форта, где сквозняком тянуло запах горелого кабеля и бегала масса народу, но все как-то целеустремленно — в основном в ту сторону, где был взрыв. Пробежал взволнованный врач. Увидел Костю и буркнул:

— А вам лежать еще надо… — Но тут же махнул рукой, что означало: идите куда угодно, и без вас дел по горло. — Сейчас раненых будут доставлять, — добавил врач, — так что не обессудьте…

Было видно, что он боится, но не подает вида. Как, впрочем, и все боялись и только и делали, что поглядывали на потолок форта, который, кстати, вовсе не лопнул и находился на месте, а стало быть, Косте это только привиделось.

— Крепко наши предки строили! — кто-то бодро хихикнул, и они побежали, потому что им казалось, что на свежем воздухе все их страхи улетучатся, как дурной сон.

Большаков не обманул. Их «ниссан» как раз ставили на колеса. Верх у машины был помятый, а капот плохо закрывался, и Костя решил, что мотор после таких экзекуций вряд ли заведется. Но мотор, чихнув для приличия пару раз, заработал бодро и ровно, как швейная машинка, и Костя, сдавая назад, страшно удивился этому и спросил:

— А где Сашка?!

— Я не знаю, — ответила Завета и с испугом посмотрела в окно.