– Никогда бы не подумала, что мне доведется согласиться с его гребаным величеством!

По залу пронесся шорох; представители поворачивались назад, устремляя взгляды в верхний конец прохода. Можно было критиковать Судью за множество вещей, но одно оставалось несомненным: она умела произвести эффект. Она принялась не спеша спускаться между рядами скамей уверенной походкой чемпиона, выходящего на фехтовальный круг. Ее краденые цепи гремели по кирасе, рыжие, намазанные жиром волосы были собраны в пылающий гребень. Словно отточенный, твердый как кремень наконечник копья, она выступала во главе группы угрюмых, жестких, одетых в красное людей. Ее черные глаза обвели скамьи с пылающей целеустремленностью, которой так прискорбно недоставало Ассамблее – но Орсо нисколько не почувствовал облегчения, когда ее взгляд остановился на нем.

– Сядьте, гражданин Орсо, – приказала она.

Орсо сел.

Судья вышла вперед и встала перед Высоким столом, положив ладони на бедра и широко расставив босые ноги.

– Я наблюдала за этим гребаным балаганом, за этим детским садиком для дебилов с чувством растущего отвращения! – провозгласила она.

Сжигатели ответили ей согласным одобрительным гулом.

– Вы должны были все исправить! А вы вместо этого лишь размазали целое море болтовни. Я бы сказала… – прорычала она, наклоняясь к Ризинау и упираясь в столешницу сжатыми кулаками, – что люди, допустившие такое положение вещей… – ее губы задрались, обнажая клыки, – намеренно или по преступной халатности… – брызжа слюной, она выкрикнула последние слова: – есть предатели Великой Перемены!

– Мы и есть Великая Перемена! – Ризинау выпятил подбородок, колыхая складками кожи под нижней челюстью. – Мы выслушали вашу критику, гражданка, но еще не слышали причины вашего присутствия здесь!

Судья широко ухмыльнулась: улыбка черепа, никак не отразившаяся в глазах.

– О, я пришла, чтобы арестовать виновных.

Одна из секретарш, положив перо, заторопилась вокруг Высокого стола, воздев перепачканный чернилами палец:

– Со всем уважением, но поскольку у вас нет ордера…

– Вы уверены? Брат Сарлби, ты не мог бы предъявить наши полномочия?

– С удовольствием.

Сжигатель с крысиным лицом, в заляпанной красными брызгами фуражке шагнул вперед, засовывая руку в карман своей куртки. Он вынул ее и показал секретарше. В ней ничего не было – только сжатый кулак. Сарлби без размаха двинул секретаршу в лицо, и та опрокинулась на пол, шмякнувшись головой о плитку. Она так и осталась лежать, изумленно глядя вверх и заливая себя кровью из разбитого носа.

Круг общин наполнила ошеломленная тишина. У Орсо было ощущение, что сейчас, в этот самый момент, поменялись все правила. Снова.

Затем Судья разразилась хохотом.

– Идиоты! Вы тут совсем разнежились, не хуже его величества в старые добрые времена. От вас не больше пользы, чем от Открытого совета! Что же это такое с некоторыми людьми, что власть делает их слабыми?

Ризинау смертельно побледнел.

– Я все еще председатель этой Ассамблеи! – Он ухватился за золоченые подлокотники своего кресла, словно для того, чтобы доказать это самому себе, однако эхо его голоса испуганным писком затихло под высокими сводами купола наверху. – Капитан Броуд! Позаботьтесь, чтобы эту женщину немедленно удалили из зала!

* * *

Броуд, хмурясь, взглянул в сторону двери. Он делал это с того момента, как Судья вошла в зал. И она была далеко не последней: несколько дюжин человек в красной одежде проскользнули вслед за ней. Красные шапки, красные рукава, красные тряпки, повязанные вокруг голов… Некоторые держали руки спрятанными за спиной, или за пазухой, или в карманах. Какая-то девчушка, ухмыляясь от уха до уха, несла здоровенный горшок, капающий красной краской: за ней по грязному мрамору протянулась цепочка красных точек.

Сжигатели.

Пятна красного бросались в глаза повсюду. Броуд поднял голову, чтобы посмотреть наверх сквозь стекляшки, и увидел красные арбалеты возле ограждения галереи для публики.

– Капитан Броуд? – Голос Бринта внезапно зазвучал как-то странно: не столько приказывая, сколько умоляя.

– О нет, нет, нет, – промурлыкала Судья.

Разлохмаченный шлейф ее платья прошелестел по грязным плиткам. Она подошла к Броуду, всю дорогу не сводя с него своих угольно-черных, с красными веками глаз, и протянула руку, и коснулась его лица кончиками пальцев. Нежнейшее из прикосновений – сперва за ухом, потом ее палец скользнул вдоль челюсти и приподнял подбородок, – но по его коже поползли мурашки, а сердце заколотилось как бешеное.

Он мог бы отпихнуть ее. Такую тощую, костлявую – да он мог бы одной пощечиной отправить ее через весь зал. Однако Броуд только стоял на месте, совершенно беспомощный. Беспомощный, словно до сих пор был привязан к тому стулу в вальбекском подвале, а она сидела на нем сверху.

– Мы с капитаном Броудом понимаем друг друга, – мягко произнесла Судья.

И она была права, помогай ему Судьбы! Судья была воплощением всех неприятностей, чудовищем, спущенным с цепи. Она была безумие, огонь, насилие – все те вещи, которых, как уверял себя Броуд, он хотел бы избежать.

Но вот ведь в чем горькая правда: если ты действительно чего-то не хочешь, тебе не приходится то и дело напоминать себе об этом.

Та девчушка поднесла Судье свой горшок, и Судья окунула руку в краску. Вынула, капая красным на плитки пола, и провела кончиками пальцев по нагруднику Броуда, оставив четыре неровных полосы.

– Теперь ты один из нас. – Она приподнялась на цыпочки и прошептала: – Хотя мы-то с тобой знаем, что ты был с нами всегда.

Никто даже не шевельнулся, когда сжигатели достали цепи и кандалы и принялись заковывать в них мужчин и женщин, собравшихся вокруг Ризинау. Но не короля, покорно сидевшего в своем креслице. И не Молодого Льва, который настороженно наблюдал за происходящим в окружении своих инглийцев. И не художников и мыслителей, которых Ризинау привел в Ассамблею.

Даже самые буйные из собравшихся на галерее прикусили языки. И Броуд держался тише всех. Ему не надо было объяснять, что дело проиграно.

– Вы не можете так поступить! – Ризинау вцепился в подлокотники; Сарлби подхватил его под мышку и потащил вместе с креслом, визжа ножками по плитам. – Я пойду к Ткачу…

Судья перевела на него взгляд:

– Жирный глупец! Кто, как ты думаешь, выдал мне ключи от помещения?

Ризинау разинул рот, и тут Сарлби наконец удалось выдернуть его из кресла и защелкнуть наручники на его запястьях.

– Но как же… нам же нужна новая конституция…

– Что нам нужно, так это цель, – парировала Судья. – Что нам нужно, так это чистота. Что нам нужно, так это новый почин!