Она испустила протяжный вздох и добавила, сердито выпятив подбородок:

– И все мои усилия будут потрачены впустую.

Рикке стояла под усиливающимся дождем, глядя, как горянка сердито вышагивает прочь. Ей ужасно хотелось ответить какой-нибудь колкостью на прощание, но стрел в колчане больше не оставалось. Она глянула вверх, на Трясучку: тот хмуро разглядывал ее. Его седые волосы потемнели от дождя.

– Я так понимаю, ты с ней согласен?

Настоящий глаз Трясучки выдавал не больше эмоций, чем металлический.

– Во всяком случае, мне нечего возразить.

Зашипев от негодования, Рикке нырнула в дверь и зашлепала мокрыми ногами по каменным плитам.

– Вот, держи, – сказала Корлет, протягивая ей катышек чагги.

– Приятно, что я еще хоть на кого-то могу положиться!

Рикке засунула катышек за губу и растворила двери в замок Скарлинга.

…Стур был теперь чистым, его ушибы и ссадины большей частью зажили – хотя ноги, конечно, никогда не станут прежними. Он больше не умолял. Он вообще больше не говорил. Просто сидел, ухватившись белой рукой за черные прутья и выжидая. Рикке чувствовала на себе взгляд его блестящих, влажных глаз, следивших за каждым ее движением, и волоски у нее на загривке вставали дыбом.

А вот Йонаса Клевера, похоже, присутствие Большого Волка нисколько не беспокоило. Он был одним из тех ублюдков, что будут выглядеть довольными, даже сидя на битом стекле. Словно старый сытый котяра, Клевер грелся, протянув руки к огню и разложив свой промокший плащ сушиться на скамье, как будто был у себя дома.

– Вождь! – приветствовал он ее, подняв голову. – Мой слух уже не тот, что прежде, но я мог бы поклясться, что слышал отзвуки какой-то суматохи.

– Да просто Гвоздь решил покинуть наш город.

– Вот как? И надолго? – Клевер поднял брови, взглянув на Корлет, но никаких подробностей не последовало. – Что ж, мы побывали в долине Красной речки, как ты нам сказала.

– И там были парни Кальдера? – спросила Рикке, бросаясь на трон Скарлинга. То ли он стал мягче, то ли ее задница жестче, но он теперь не казался ей таким неудобным, как прежде.

– Наткнулись на дюжину, под водительством одного парня по имени Траппер.

– И что? Вы вернули их обратно в грязь?

Короткая пауза. Рикке показалось, что он взвешивает, как выставить произошедшее в наилучшем свете. Это было вполне в духе Клевера.

– Некоторых, – осторожно ответил он.

– А остальные?

– Отослал их обратно к Кальдеру с моими сердечными приветствиями и надеждой на взаимно благоприятные отношения в будущем.

– Другими словами, ты не стал торопиться с решительными действиями.

Она услышала, как Стур Сумрак в своей клетке едва слышно презрительно зашипел.

– Попытался сохранить возможность свободной коммуникации, я бы назвал это так, – ответил Клевер. – Подумал, что может прийти время, когда это может пригодиться.

– Пригодиться мне или пригодиться тебе?

– Наши судьбы сплетены воедино, вождь! Я не вижу между ними никакой разницы.

– Ха!

Рикке переместила катышек чагги из одного угла рта в другой и наклонилась вперед, повернувшись к нему левым глазом.

– Я видела твое будущее, Клевер.

Он поморщился.

– По крайней мере, скажи, что в нем я наконец смогу посидеть спокойно.

– Для этого пока рановато. Тебе предстоит нанести визит Черному Кальдеру.

Гримаса на его лице стала еще более отчетливой.

– Это не похоже на то, чего мне бы хотелось.

– А чего бы тебе хотелось? Заново подумать насчет того, где твое место, и решить, что ты предпочел бы находиться где-нибудь еще? Ведь именно этим ты больше всего знаменит, как я понимаю.

– Я знал, что рано или поздно попаду из-за этого в неприятности… Ну ладно, допустим, Кальдер не убьет меня с ходу за то, что я его предал. Что дальше?

Рикке несколько мгновений разглядывала его. Размышляла над своим положением. Потом повернулась на сиденье, чтобы поглядеть на Стура: тот сидел в своей клетке, притихший, блестя в полутьме голодными глазами. Она проговорила, тщательно взвешивая слова:

– Скажи ему, что я хочу заключить договор. Мир на Севере – в обмен на его сына.

Клевер тоже взглянул на клетку. Рикке услышала, как звякнула цепь, когда Стур пошевелился, прижавшись к прутьям. Услышала, как он снова зашипел.

– Ты уверена? – спросил Клевер.

– Я уверена, что хочу задать ему этот вопрос.

– Ладно, как скажешь. – Он стащил со скамьи так и не просохший плащ и накинул на плечи, стряхивая брызги с волчьего воротника. – Но если в ответ ты получишь мою голову в горшке, не говори, что я тебя не предупреждал.

– Я пролью реки слез, можешь не сомневаться… Да, и вот еще что.

– М-м?

– Наверное, будет лучше, если ты не станешь упоминать о наших разногласиях с Гвоздем. Не хотелось бы, чтобы Кальдер считал нас слабыми.

– Само собой!

И Клевер, отвесив ей небрежный поклон, вышел из зала.

Корлет положила руку на подлокотник Скарлингова трона и наклонилась к Рикке.

– Думаешь, ему можно доверять?

– С теми, кому мы можем доверять, Кальдер не станет разговаривать. Иногда бывают нужны люди, которых никакая буря не поколеблет… – Рикке повернулась к тому участку пола, который уже начал покрываться пятнами от ее плевков, и сплюнула туда сок чагги. – А в другое время требуются такие, кто умеет гнуться под ветром.

– Вот это – Круг лордов? – ошеломленно спросил Гловард.

– Был, – отозвался Лео.

Место, о котором его отец отзывался как о колыбели благородных идей. Место, где знатнейшие лорды Союза вели величавые дискуссии о важнейших вещах. Место, где Арнольт в одиночку бросил вызов Морлику Безумцу и изменил ход истории. Обо всем этом сейчас было легко забыть.

– Теперь его называют Кругом общин.

Витражи с изображениями сцен из многовековой истории Союза были объявлены символами угнетения и заменены на идеологически верное, выражающее свободу и равенство прозрачное листовое стекло с новой фабрики в Трех Фермах. Яркий солнечный свет не льстил интерьеру.

Некогда галереи для публики заполнял цвет адуанского общества. Теперь эти люди, даже если они были еще живы и не покинули страну, старались держаться подальше от глаз. Их места заполнили отбросы пресловутого общества, с каждым днем державшиеся все более развязно. Порой заседания Ассамблеи прерывались групповым исполнением непристойных песенок, и правительство Союза со скрипом приостанавливало свою работу, словно застрявшая в грязи телега, дожидаясь, пока нарушителей порядка с грехом пополам выдворят из зала.