– Ах ты, гребаный мудило! – завопила она.

– Сука спятившая! – заорал он в ответ, брызгая слюной ей в лицо. – Ну все! С меня довольно!

Пинком распахнув дверь, он устремился прочь из спальни, в которой некогда спал Бетод, потом Скейл Железнорукий, потом Стур Сумрак, а теперь тут спала Липкая Рикке.

Корлет, стоявшая снаружи, распласталась по стене, чтобы пропустить разъяренного Гвоздя.

– Ты безумнее пчелы в сапоге! – рявкнул он через плечо, пытаясь на ходу нацепить портупею и мешая сам себе.

Рикке выбежала вслед за ним, шлепая босыми ступнями по лестнице.

– Лучше уж быть безумной, чем безголовой, вот что я скажу!

– Ну, тебе-то нет нужды выбирать, ты и то и другое одновременно!

Он вывалился наружу. Стоял серый пасмурный день, капли дождя тыкались в разбросанные по двору холодные лужи. Рикке вышла следом.

– Решил сбежать, а?

– Ага, – прорычал он. – Пока я не свернул тебе твою тощую шею.

Заслышав их крики, окрестный люд оживился. Какая-то девчонка с пригоршней хвороста в руках глазела на них из-под мокрого капюшона.

– Мы возвращаемся в Западные Долины! – Гвоздь сердито махнул рукой своим людям, и те пристроились сзади и потянулись угрюмой толпой прочь из Бетодовой крепости в город. От сырости темный камень стал еще темнее; темные крыши блестели от дождя. – Можешь драться с Черным Кальдером в одиночку!

– Так я и сделаю! И прекрасно справлюсь без тебя!

– Ха! Он разделает тебя под орех, и ты просрешь все, что сумела заграбастать!

– Мой папаша всегда говорил, что Западные Долины – это гребаный хлев! – заверещала она ему в спину. – И не нужен Долгий Взгляд, чтобы увидеть, какие убогие свиньи в нем рождаются!

– Какой на хрен Долгий Взгляд? – Гвоздь резко повернулся, нависнув над ней. Его лицо было настолько искажено яростью, что она попятилась и едва не шлепнулась на задницу. – Не смеши мои портянки! – Он ткнул ей в лицо своим длинным исцарапанным пальцем с такой силой, что едва не угодил в ноздрю. – Ты же под своим носом ничего не видишь, ты, полуслепая ведьма!

– Ну, хотя бы у одного из нас есть что-то, что можно назвать «долгим»… – Она тоже подалась вперед, тыча ему в лицо кончиком своего мизинца. – Кажись, теперь я знаю, почему тебя прозвали Гвоздем!

– Вот уж не надо! Мой член… нормального размера! – Он плюнул ей под ноги. – Раньше ты обсирала только Уфрис, теперь принялась обсирать трон Скарлинга!

Он хохотнул с такой яростью, что она едва снова не поскользнулась, потом повернулся и зашагал еще быстрее, чем прежде. Его спутники с кислыми лицами поспевали следом.

– Давайте, проваливайте! – завопила она им вслед. – Возвращайтесь к своим мамочкам, вы, горстка жалких трусов! У вас на всех ни одной твердой косточки не найдется, сплошное желе! Ступайте трахать своих кур! Вовремя мы от вас избавились! Никогда не видела такого сборища скользких говнюков! Ах вы… вы…

У нее закончились ругательства, даже самые неудачные. Впрочем, Гвоздь и его парни все равно уже добрались до ворот Карлеона и нырнули во входной проход. Она сорвала себе голос, вопя на сыром ветру.

Только тут Рикке осознала, что прошла вслед за ними полгорода. Ее босые ступни замерзли на мокром булыжнике, голые ноги под плащом покрылись пупырышками, мокрые волосы прилипли к голове под холодной моросью. И еще она, кажется, во что-то наступила по дороге: одна ступня сбоку была измазана бурым.

– Во имя мертвых, – буркнула Рикке.

Прыгая на одной ноге, она попыталась обтереть вторую о чей-то скользкий порог. Оказывается, вокруг уже собралась толпа любопытных. Горожане, карлы, бонды, пара чумазых ребятишек и большой, лохматый грязный пес.

– Что уставились, говнюки? Больше дел нету? – рявкнула она, плотнее заматываясь в свою красную тряпку со всем достоинством, какое у нее еще оставалось.

Она повернула обратно к замку Скарлинга, выставив вперед подбородок и всем своим видом стараясь показать, что яростная склока с воплями и беготней по городу в полуголом виде под моросящим дождем была лишь еще одним пунктом ее грандиозного плана.

Корлет, Изерн и Трясучка стояли посредине улицы. Похоже, их убедить ей не удалось.

– Слыхала я, что умная женщина при помощи своей дырки может превращать врагов в союзников, – задумчиво проговорила Изерн, сощурив глаза. – Твоя дырка, похоже, работает в обратном направлении.

– Очень смешно. – Рикке протиснулась мимо нее и зашагала вверх, на гору. – Гвоздь забрал себе в голову, если это можно назвать головой, что за Кальдером надо отправляться прямо сейчас. Сейчас! Когда зима на носу! И никакие доводы не берут этого мудака!

– Я предупреждала ее, чтобы не задирала нос, – пробормотала Изерн в сторону. – Может, лучше стоило предупредить, чтобы она не задирала юбку?

– Мы и без него отлично справимся! – проорала Рикке, обращаясь ко всему городу. – Достаточно гребаной морковки, чтобы добиться того же результата!

Трясучка поднял единственную бровь:

– Сомневаюсь, что Черного Кальдера можно побить морковкой.

– Ни морковкой, ни какими другими корнеплодами, – подтвердила Изерн. – Для этого нужны люди. А я догадываюсь, что Гвоздь уйдет в Западные Долины не один, а вместе со всеми своими близкими и дальними родичами, со своими друзьями, друзьями родичей и родичами друзей.

– Если Кальдер сюда заявится, мы окажемся в меньшинстве.

– Не если, а когда.

– Хорошо, хорошо! – огрызнулась Рикке, наступая на тяжелый от грязи подол своего плаща и неловко подтягивая его к коленям. – Может, я и действительно малость погорячилась. Но мы ведь как-то справлялись до того, как он появился, а, Изерн?

Та поглядела на нее, приподняв бровь. Желвак на ее скуле двигался: она жевала катышек чагги.

– В смысле, когда мы спасали свои жизни, прячась от погони в промерзших лесах? Ты это имеешь в виду?

– Вообще-то я скорее думала о том, что было потом.

– Когда мы притащили тебя в холмы, полумертвую и абсолютно спятившую, и ведьма с расколотым черепом тыкала в тебя иголками с краской?

– А, у тебя снова настроение поспорить! – буркнула Рикке.

– Это у тебя настроение поспорить, и совершенно напрасно, – отозвалась Изерн. – То, что ты сидишь на троне Скарлинга, еще не делает тебя Скарлингом. То, что ты носишь на шее ожерелье этой Савин дан как-бишь-ее-там, не делает тебя Савин дан как-ее-там. Ты добилась того, чего добилась, не потому, что дулась или давала волю гневу, а осторожностью и тщательным планированием, а также скромностью и уважением к твоим врагам и твоим союзникам. И только те же самые вещи смогут удержать тебя на твоем месте. Продолжай в том же духе, и падение из окна случится с тобой гораздо раньше, чем я предполагала.