председателей колхозов стаж работы в должности не превышал одного года. По словам Джерри Хафа, как правило, главными претендентами на руководящее место становились «мужчины, вернувшиеся с фронта». Мне не удалось найти сводные данные, касающиеся этого вопроса, ни по Советскому Союзу в целом, ни по какой-либо из союзных республик, однако вполне ясно одно: в ходе упомянутого обновления женщины лишались управленческих позиций, которые они занимали во время войны[664]. Здесь следует иметь в виду, что, пока мужчины были на фронте, 20 % председательских вакансий в колхозах замещались женщинами[665]. К началу 1950 года их доля упала ниже 5 %[666], а к 1952 году – до 2,4 %[667]. Таким образом, несмотря на то что к 1950 году сельское население было в основной массе женским, влияние и власть уже перешли в мужские руки[668]. На это обращали внимание и современники: «Почему почти всех женщин на руководящих должностях заменили мужчинами?» – вопрошал один из активных жителей Ростовской области в 1949 году[669].

Местные данные свидетельствуют о том, что по большей части эти мужчины были ветеранами. В Воронежской области уже к январю 1945 года 40 % председателей колхозов составляли фронтовики-инвалиды[670]. В Смоленской области вскоре после войны доля ветеранов в председательской среде составляла 72 %[671]. В Ростовской области к осени 1946-го кадры совхозных руководителей и специалистов на 51 % были укомплектованы бывшими бойцами[672]. В Чкаловской (ныне Оренбургской) области на февраль того же года 48 % председательских должностей в колхозах находились в руках фронтовиков[673], а в украинской деревне, позже подробно описанной перебежчиком Федором Беловым, к 1947 году «все руководящие посты … [перешли] в руки бывших фронтовых офицеров»[674]. Наконец, по Украине в целом в начале 1946-го половина всех кадров, выдвинутых на руководящие позиции, приходилась на демобилизованных коммунистов[675].

Многие ветераны, получившие после войны руководящие посты, просто вернулись на свои довоенные должности. Так, в Ростовской области в 1945–1946 годах «новые кадры» из числа демобилизованных часто оказывались старыми кадрами, работавшими в тех же организациях и раньше[676]. Один из райкомовских секретарей частично объяснял кадровую текучку среди председателей колхозов в 1945–1946 годах тем обстоятельством, что после демобилизации «старые опытные работники» забирали рычаги управления из рук менее опытных. В результате вакансии председателей колхозов оказались на 70 % укомплектованными «товарищами, проработавшими [на аналогичных должностях] от 4 до 15 лет»[677]. В Мурманской области в начале 1946 года 66 % трудоустроившихся демобилизованных работали в своих старых профессиях, а 34 % – в новых профессиях, освоенных во время армейской службы[678]. В Чувашской АССР 37 % бывших фронтовиков, трудившихся на руководящих должностях, занимали их и до войны, в то время как остальные были «выдвиженцами»[679]. Наконец, в Воронежской области в 1947 году только 35 % ветеранов-руководителей не занимали похожие должности раньше[680].

Данные по партийным секретарям также указывают на то, что два процесса – возвращение старых, опытных кадров и продвижение новых из числа защитников Родины – шли параллельно друг другу. Картина становится особенно ясной, если сконцентрировать внимание на стаже работы на ответственных партийных постах. Как видно из таблицы 6.2, абсолютное число секретарей всех уровней опытности заметно выросло в период демобилизации, что указывает как на возвращение довоенных кадров, так и на одновременное продвижение новых руководителей. Процесс обеспечивался общим увеличением количества первичных партячеек и связанным с ним двойным приростом партийных должностей с июля 1945-го по январь 1949 года. Приток новых кадров действительно был значительным. Спустя три года после начала массовой демобилизации лица, у которых стаж руководящей партийной работы не превышал трех лет, составляли 84 % общего числа председателей парткомов первичных организаций[681].

Недостаток опыта, однако, не следует путать с молодостью. 1946-й стал пиковым в смещении женщин с партийных секретарей: на начало этого года их доля среди руководящих партработников превышала общую долю в партии, а в начале 1947-го они, наоборот, оказались уже недостаточно представленными[682]. Таким образом, мужчины первых трех волн демобилизации особенно активно вытесняли женщин с ответственных позиций. Это едва ли удивительно: родившиеся в 1893–1921 годах, эти люди были старше и зачастую являлись хорошими специалистами (особенно демобилизованные во второй волне) – по этой причине они с большей вероятностью, чем представители последующих когорт молодых солдат, выдвигались на руководящие должности[683]. Данные по другим ответственным должностям подтверждают такой вывод. Так, упоминавшийся выше Федор Белов, родившийся вскоре после революции, был самым молодым председателем колхоза в своем районе. Другой ветеран по имени Владимир, ставший председателем в своей деревне, был отставным полковником и, следовательно, значительно старше по возрасту[684]. В Воронежской области к 1947 году средний возраст руководящего работника составлял 39 лет; причем показатель заметно снижался из-за первых секретарей райкомов комсомола, которым в среднем было 24 года. Люди на других руководящих позициях были, как правило, значительно взрослее: средний возраст директора совхоза составлял 44 года, директора МТС – 42 года, председателя райисполкома – 42 года[685]. Возрастная структура пула партийных секретарей воспроизводит аналогичную картину: наибольшее число и наибольший абсолютный прирост приходятся на секретарей в возрасте от 31 года до 40 лет, за которыми следуют люди старше 40 лет[686].

Таблица 6.2. Опыт руководящей работы у партийных секретарей (индекс увеличения абсолютной численности; 1945 = 100)

Источники: РГАНИ Ф. 77. Оп. 1. Д. 4. Л. 176 об., 177 об. Д. 5. Л. 174 об., 175 об.; Д. 6. Л. 81 об., 82 об.

Вернувшиеся домой с первой волной демобилизации, то есть сразу после завершения войны, в сравнении с остальными фронтовиками имели гораздо больше шансов получить хорошие должности, число которых в 1945 году заметно увеличилось. Поначалу местные власти откликались на запросы о создании новых должностей для демобилизованных с таким рвением, что административный аппарат раздувался до невероятных размеров[687]. В 1946 году профсоюзная пресса не раз критиковала умножение штатов канцелярского и административного персонала, а также низовых линейных руководителей[688]. Реагируя на эти процессы, Совет министров СССР своим постановлением от 13 августа 1946 года № 1751 запретил дальнейшее наращивание административного аппарата советских, правительственных, экономических, кооперативных и общественных организаций, а также административную реорганизацию министерств и ведомств союзного и республиканского уровня, предписав при этом ликвидировать все вакантные должности[689]. Как сообщал в ноябре того же года секретарь Грозненского обкома, этот акт создал серьезные проблемы с поиском «подходящей»