Что будет теперь, оба не знали. И потому взяли паузу. Хэдли в очередной раз покорилась мужу: стала делать вид, будто ничего не произошло.

Они даже поехали все вместе, включая Бамби с гувернанткой, в Испанию на бой быков – Эрнест не мог отказать себе в этом удовольствии.

Хэдли подумала, что там, в простом и жестком мире, пропитанном тяжелым запахом быков, безжалостным солнцем, кровью и смертью, светская львица Полин померкнет, дрогнет, испугается. И Эрнест увидит, кто на самом деле должен быть с ним рядом.

Но не выдержала Сара. Джеральд купил всем билеты в первый ряд. Они видели все прямо перед собой: налитые кровью глаза быка, который поначалу не хотел участвовать в схватке и жался к их краю, не понимая, чего от него требуют. Уверенные движения матадора, размахивающего у него перед мордой мулетой, нервные шаги лошади под ним… Наконец бык не выдержал, наклонил голову с раздувающимися от ярости ноздрями, резко, одним скачком бросился вперед и вонзил короткие сильные рога прямо в лошадиное брюхо. Лошадь даже не заржала, а именно вскрикнула, на опилки арены вывалились кровавые кишки…

Сара вскочила и, прикрывая рот рукой, бросилась к выходу. Джеральд поспешил за ней. А Полин осталась. У этой маленькой птички оказались железные нервы.

Вечером они перетекали из бара в бар, запивая огромным количеством густого кроваво-красного вина – каждый свое. Мэрфи – острое чувство натянутой, как тетива, жизни: нигде так не ощущаешь ее сильный, бурлящий, неудержимый ток, как во время испанской фиесты. Сара больше не ходила на бои, но они оба жадно глотали пьянящий воздух опасности и дикой свободы. Как-то на площади, где каждую ночь бесновались разгоряченные болельщики, эта самая элегантная пара светского Парижа, заслышав уличный оркестрик, выдала такой умопомрачительный, зажигательный чарльстон, что вся толпа, собравшись в круг, отбивала ладоши и радостно улюлюкала.

Эрнест заливал вином любовное томление и чувство вины, Полин – торжество от своего первенства и в то же время – страх перед будущим. А она сама – отчаянье под тонкой пенкой надежды.

Это была гремучая смесь, и никто из них не забудет этой поездки: все были так напряжены, жили на таком пике чувств, будто сами вышли на выдыхающую дневное солнце смертную арену.

Впрочем, Сара с Джеральдом скоро устали, заскучали – их влекло к новым впечатлениям и новым людям. И они уехали, прихватив с собой Полин.

А они с Эрнестом еще долго колесили по жарким пыльным городам Испании, перетекали от одного боя быков к другому, и в этих бурлящих на корриде страстях утихали их собственные. Так что Хэдли стало казаться: все еще может наладиться.

Полин изредка присылала им письма. В одном ее почти вызывающем послании: «Я собираюсь взять велосипед и поехать в лес. У меня будет и седло. У меня будет все, что я захочу! … Пожалуйста, напиши мне! Я имею в виду ТЕБЯ, Хэдли!» она тоже увидела хороший знак.

Полин явно нервничает, угрожает, снова жаждет с ней дружить. Это ли не признак неуверенности?

И когда Эрнест остался в Мадриде, а они с Бамби вернулись в Париж, самонадеянно написала мужу: «Это была бы шикарная шутка на весь мир, если бы ты, Полин и я провели лето в Жуан-ле-Пене…»

…Ну вот он, Жуан-ле-Пен. Никогда и нигде ей еще не было так плохо.

На что она надеялась?

На то, что вспыхнувшая страсть наконец остынет. Любовная горячка спадет. Эрнест поймет: мир Полин крутится вокруг нее самой и ее желаний. Теперь она возжелала Эрнеста… А мир Хэдли вращается вокруг него и его желаний. Она даже готова пригласить на отдых его любовницу. Кто еще на такое способен?

Муж это увидит – и наваждение закончится.

…Хэдли еще раз глянула на веселящихся гостей: теперь они играли в акробатические шарады. Полин, дурачась, скакала по прибою, корча уморительные гримасы, а Эрнест задорно угадывал:

– Европа? Афродита?

Нет. Ничего не закончилось.

Хэдли вздохнула, поднялась и сказала Саре:

– Мне что-то напекло голову. Пойду в дом.

– Да-да! – немедленно повернулась к ней та. – Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет, я сама!

Эрнест с неудовольствием поднялся:

– Давай я тебя провожу.

– Не надо, не надо! – отмахнулась Хэдли. – Просто хочу посидеть наверху и выпить лимонной воды со льдом.

Хэдли поднималась к дому и, казалось, спиной чувствовала, как все смотрят ей вслед. Опять она мешает их празднику!

Но когда оглянулась, увидела: все давно отвернулись и продолжают весело болтать. Они даже не заметили ее отсутствия. В их компании она была невидимкой.

«Надо что-то решать», – подумала Хэдли. И пока поднималась к вилле по крутой, выдыхающей солнечный жар лестнице, все решила.

Прыжки со скалы

– Боишься? – крикнула Зельда.

Она стояла на самом краю скалы над морем. Смотрела вниз на компанию, застывшую под полосатым зонтом. Но видела только Скотта. Он, казалось, замер, как ящерица на солнце.

– Ну, давай сюда! Прыгнем вместе!

– Зельда, слезай! – крикнул ей снизу Джеральд. – Это не игрушки!

– Он трус! – засмеялась Зельда, и в ее обычно теплом, обволакивающем смехе послышались неприятно скрежещущие металлические нотки.

Сара прикрыла глаза. Вечно недовольная Хэдли ушла. И все на их пляжной вечеринке было прекрасно, пока Фиц не полез к ней с очередными расспросами для книги: может ли она в кого-нибудь влюбиться, если уже любит Джеральда? Что для нее любовь?

В этих вопросах было столько затаенного личного болезненного интереса, что Зельда мгновенно уловила это своим чутким слухом.

И взметнулась на скалу. Та возвышалась над морем метра на три-четыре, но внизу торчали острые камни. И надо было прыгнуть так, чтобы на них не упасть.

Скотт молча поднялся.

– Стой! – прошипел ему Хемингуэй. – Ты не видишь? Она тебя нарочно заводит. Вы оба все время, как на бое быков. Только тореро – она, Скотт. А ты – неопытный бычок-первогодок.

Раздался шумный плеск – Зельда сиганула вниз. И тут же вынырнула, отплевываясь. Компания выдохнула. Джон Пассос даже снова стал наливать в бокалы шампанское из ведерка с почти растаявшим льдом, как Зельда, выскочив из воды, снова помчалась к скалам и с ловкостью обезьянки взобралась на уступ повыше.

– А сейчас? Все еще трусишь? – крикнула она Скотту.

Тот поднялся, почти добежал до скалы и принялся быстро карабкаться вверх, так что камни с шумом выскакивали у него из-под ног.

– Надо их остановить, – сказал Джеральд.

– Как? – хмыкнул Хэм. – Только если вызвать для Зельды санитаров. Она его угробит. Помяните мое слово.

Зельда снова спокойно шагнула вниз