двери, включил его – луч вспыхнул на мгновение, высветив грузную фигуру у стены. Воронов протянул руку и зажег свет.

У сейфа, который был открыт, стояла Валери с вытаращенными от ужаса глазами.

– Так это ты? – Воронов не мог скрыть изумления.

– Что… я? – залепетала Валери.

– Работаешь на Советы. Шпионишь за мной! После всего, что я для тебя сделал! Ну ты и… Где тетрадь?

– Какая тетрадь? – Валери все еще не могла прийти в себя.

– С моими записями.

– Зачем мне твоя тетрадь? Я в этом ничего не понимаю!

– Ты – ничего. А те, кому должна ее передать, все отлично понимают. Покажи руки!

– Я ничего не взяла! – Валери протянула ладони – они были чистые.

– Что же ты тут в темноте ищешь? Таблетки от бессонницы? – Воронов уже открыто насмехался.

– Деньги, – вдруг сказала она, выпрямившись и явно приняв какое-то решение. – Мне нужны деньги. Я должна срочно уехать.

– Нет уж, голубушка. Теперь ты никуда не уедешь. Марию… тоже ты?! Как давно на них работаешь?

– Ни на кого я не работаю! Да, ты доверил мне ключи от сейфа и наличность на ведение дома. А я решила эти деньги взять. Но ты не думай, я потом все тебе верну! Просто сейчас мне нужно бежать.

– От кого?

Валери вздохнула:

– От полиции. Это ужасная история, и я не хотела тебя в нее втягивать, портить репутацию клинике.

– Какое благородство! Итак?

– У меня есть брат. Несчастье нашей семьи…

– Несчастье работает на Советы?

– Что ты пристал с этими Советами! На богатых дамочек он работает! И не головой, а теми причиндалами, которые ты тут старикам пришиваешь. Только у него свои. Балбесу 28 лет, делать ничего не хочет, только красиво жить. И постоянно влипает во всякие истории. Мать, умирая, завещала мне о нем заботиться. Но он позаботился о себе сам. Стал жиголо – еще бы, с его-то внешностью!

Я даже иногда рекомендовала его… ну, нашим клиенткам. Все были довольны. А тут он связался с одной старой маркизой. Эта дура так в него влюбилась, что поселила у себя на вилле, одевала, водила в лучшие рестораны. Ну братец и разошелся. Пристрастился к рулетке, проигрался, назанимал денег у знакомых. У меня выгреб все – обещал, что старушка заплатит. А у нее вдруг – фьють! – Валери крутанула в воздухе рукой. – И деньги кончились!

Жак закатил скандал, сказал, что уйдет. Тогда эта свихнувшаяся маркиза решила продать фамильные бриллианты. Я свела ее с Мэрфи…

– Что ты сделала?! – вскричал Воронов. – Как тебе только в голову пришло?!

– У меня не было выхода. Да ты слушай главное. Прошлой ночью старушку убили. Бриллианты похитили. И, конечно, полиция тут же арестовала моего братца. Все же слышали про его проигрыши. Но он не убивал! Я-то его знаю. Этот неженка от вида пятна на манжете впадает в истерику, не то что старушке голову проломить…

– Подожди. Это не та маркиза, что хотела у меня омолаживаться? Еще ее дочь приходила?

– Та, та. Не удивлюсь, если дочка ее бюстиком и стукнула. Старушка-то наследство проматывала. Но полиция не захочет связываться с аристократами. Им проще посадить брата, ну и меня заодно. Как сообщницу. Тогда я уже этого дурака оттуда не вытащу. Утром из Ниццы отплывает пароход, я должна на него попасть! В Лондоне у нас живет тетка, она очень богата и со связями, может помочь. Главное – побыстрей отсюда убраться.

Валери смотрела на Воронова затравленным взглядом.

Он задумался: может, этот рассказ – очередная легенда советской шпионки? Никому нельзя верить, никому. Но если она говорит правду, ее и в самом деле лучше спровадить, чтобы полицейские не начали тут шнырять. А если врет – что ж, одним шпионом будет меньше.

– Ты попалась на краже. Я могу сдать тебя полиции. Но я не буду этого делать. Более того, дам тебе денег на билет.

Воронов шагнул к сейфу, достал оттуда толстую пачку, не считая, протянул ее Валери и добавил:

– Но ты должна обещать, что никому ничего не расскажешь о клинике. Ни-че-го! И вообще забудешь о сегодняшней ночи. Я не хочу впутываться в это дерьмо.

– Серж! Ты святой! – кинулась к нему Валери, и в ее глазах заблестели слезы.

– Подожди! – брезгливо остановил он ее. – Раскрой сумочку.

Валери с готовностью распахнула дамскую сумку. Воронов заглянул в пустое розовое нутро. Потом оглядел мощную фигуру Валери. Спрятать тетрадь ей было негде.

– Хорошо, иди! – сказал он.

Непонятно, что было дальше делать. Вернуться в соседнюю комнату и сидеть в засаде? Или идти к себе спать: все равно шум наверняка спугнул грабителя.

На всякий случай он все же открыл ящик стола. Не веря себе, пошарил там рукой. Записной книжки не было…

Визит к королеве

(Лазурка, 2013 год)

В найденном Машкой убежище, куда мы подкатили на такси, нас встречали неласково.

Мари в очередном платье-кимоно восседала в кресле посреди гостиной с видом королевы в изгнании.

Из подданных рядом суетилась только Катя. Молоденькая горничная с глазами испуганной лани, проводив нас к хозяйке, сочла за благо ретироваться. Хозяйка была не в духе. И сразу дала это понять.

– Чему обязана? – высокомерно вздернула она нарисованные брови, не дав нам даже поздороваться. – Катерина сказала, вы ее приятельницы. Почему же вы решили встречаться с ней именно у меня?

– Что вы! Мы пришли не к Кате, а к вам! За советом. Ведь вы лучше всех знаете своего сына. – льстиво улыбнулась Машка.

Полуприкрытые глаза Мари открылись и уставились на нее с ястребиным интересом.

– О чем вы говорите? – проскрипела она.

– О Владе. Как вы думаете, он способен на убийство?

Это Машка умела – вызвать интерес аудитории.

– Садитесь. Рассказывайте! – приказала Мари и кивнула Кате, которая немедленно откатилась в придворной табели о рангах на низшую ступень:

– Вели принести нам лимонада! Или вы хотите чего-то еще?

– Лимонад – просто чудесно! – пропела Машка. И, когда мы уселись в старинные кресла, принялась в красках живописать сильно отредактированную историю нашего похищения.

– Погодите. Не пойму. Так этот негодяй вас не домогался? – с некоторым разочарованием протянула Мари. – Чего же он хотел?

– Ну, – Машка стыдливо потупила глаза, – мне неудобно рассказывать вам все, как матери. Но еще он требовал, чтобы мы отдали какое-то Зеркало Португалии. Вы про него слышали?

Мари поджала нарисованные сердечком губы – она не любила признавать, что чего-то не знает. Повернулась к Кате:

– У меня от мигрени в голове путается. Мы что-то про это знаем?

– Первый раз слышу, – отчеканила