– Славная тварюшка, – заметил Олег. – Хоть и змеюка! Ой!

«Ой» было неспроста. Это ему Слава Два подзатыльник отвесил, а после шепотом объяснил, что о царевне, пусть и змеиной, так говорить не след, особенно в лесу. Змеи существа памятливые, обиду свою долго помнят. И вот они-то уж точно различия между говорившим и остальными ведьмаками делать не станут, тут всем достанется. Им на Покон плевать с высокой колокольни.

Ради правды, как раз с Поконом я немного натянул сову на глобус. Тот защищает старых да малых, Олег ни в ту, ни в другую категорию не вписывался, разве что только по уровню разума, который запросто мог сойти как за детский непосредственный, так и за старческий деменционный. Но в контексте данной беседы всякое лыко было в строку, так что я особо загоняться по этому поводу не стал. Да и остальные тоже.

– Судные дьяки нам тоже не особо друзья, – буркнул мой недоброжелатель. – У них своя правда, у нас своя.

– У вас – может быть, – не стал спорить я. – А у меня она с законами Российской Федерации и Поконом всегда совпадает. Как пример – убивать без повода и просто удовольствия ради нельзя, что по тем законам, что по другим. Против своих идти нельзя, детей в жертву приносить нельзя, ну и так далее. Если всего этого не делать, так ребята из отдела к тебе никаких претензий иметь и не станут.

– Верно говоришь, Александр, – одобрил мои слова Макарыч.

– Сашка правильный ведьмак, – подошел ко мне Гера и встал за спиной. – Он делом это доказал.

– Мне помог, – приблизился к нам и Мишаня. – Мы даже знакомы толком не были, а он за мой лес как за свой переживал.

– Подтверждаем, – подали голос и Славы, которые, оказывается, тоже уже стояли прямо за мной. – И вообще, Евдоким Ильич, ты, если к нему какие претензии имеешь, говори сейчас и при всех. Разберем по-честному, по нашей Правде.

– Верно, – одобрил их предложение Демид. – Вот хоть бы про тех же ведьм ты мне сегодня по дороге сюда рассказывал. Мол, Смолин этот с ними хороводится постоянно, причем с такими, которые нас сильно не любят с давних пор. Дара, Марфа. Так же?

– С Дарой общаюсь, – подтвердил я. – Есть такое. Только как по другому-то? Она моя соседка. Женщину и друзей выбрать можно, родителей и в моем случае соседей – нет. Тут уж какие достанутся. Мне вот от Захара Петровича вместе с силой, домом и домовым бабка Дара перепала. А жить бок о бок в деревне и не общаться – это я не знаю, как сделать.

– В самом деле, – согласился со мной Макарыч. – Да и деревня там вся из пяти дворов да трех развалин состоит. Бывал, видал.

– Что до Марфы – так ты сам с ней не против лясы поточить, Евдоким Ильич, – сказал вдруг один из незнакомых мне ведьмаков. – Я ж тебя с ней третьего дня в «Афимолле» видел. Вы в кофейне сидели, десерты кушали, смеялись над чем-то. Не знай я, кто вы такие есть, подумал бы про седину и ребро.

О как. В «Афимолле». Совпадение? Или нет? Жаль, точно не узнать, как все обстоит на самом деле. Евдоким не скажет, а Марфа непременно соврет. Хоть бы даже и из принципа.

– Да и ерунда все это, – подытожил Демид. – Мало ли кто с кем общается? Я вот в молодые годы как-то даже с полуденницей того… Кхм… И что? Мне даже завидовали, так-то! Поди полуденницу на ласки уломай. Она же нежить, да не простая, ей проклятие наложить, что вон Антошке кружку пива выпить. А как уломаешь, так еще отважься на нее залезть. А я смог! И уломать, и залезть. И что, меня кто осудил? Нет. Главное – другое. Главное – честь родовую не уронить, не замарать. Ты, Евдоким, по этой части к Александру какие претензии имеешь?

– Нет, – буркнул насупившийся старейшина.

– Ну и все, – топнул ногой Демид. – И еще раз скажу, давай заканчивай по углам шушукаться да раздор средь нас сеять. Думаешь, не знаю ничего? Не вижу? Ясно же, с чего ты на парня окрысился. Захару все никак обиды свои забыть не можешь. Только ты те обиды сам себе выдумал, вот что я тебе скажу. Молодые всего знать и ведать не могут, а у меня с памятью все в порядке.

Молчал Евдоким, только на меня и тех, кто за моей спиной стоял, зыркал из-под бровей.

– Эвона? – шмыгнул носом Макарыч. – Ох, телепни! Мясо ж горит!

– Елки-палки! – заорал Олег. – И правда!

– Иди к костру, Александр, – велел мне Демид. – Ты один из нас и им останешься до той поры, пока жив или пока честь нашу родовую не замараешь злыми делами. И знай, Ведьмачий Круг никогда по кривде жить не станет. Только по правде. На том стоим с начала времен!

Хорошо, коли все на самом деле так. Только личный опыт подсказывает, что такие слова не всегда совпадают с делом. Демид не вечен, и кто знает, к кому после него перейдет право вершить суд на Круге. Добро, если к Макарычу. А если нет?

Впрочем, сегодня за моей спиной встали те, кто мне верит, на что у меня даже надежды не было по дороге сюда. И я отчего-то уверен, что даже будь все пять старейшин настроены против меня, они бы все равно не отступили. Даже Славы, хоть они раньше обратное утверждали. Вот это вселяет пусть небольшую, но надежду на то, что все-таки есть в этом мире люди, ради которых стоит жить. Даже если они и не совсем люди.

– Держи, – когда я устроился у огня, Олег сунул мне в руки деревянную кружку с плескавшимся в ней пивом. – Вздрогнем?

– Давай, – кивнул я. – Ваше здоровье, братья!

– И здоровье тех, кого сегодня с нами тут нет, – добавил Гера. – Пусть им будет хорошо там, где они сейчас!

После второй кружки от моего чуть подавленного состояния даже следа не осталось, напротив, мне, как и тогда, два года назад, в какой-то момент стало невероятно легко и хорошо и хотелось только одного – чтобы эта ночь не спешила заканчиваться, чтобы она стала немного длиннее, против всех физических и географических законов. Ну или какая там наука заведует вращением Земли и сменой дня и ночи?

Увы, но в данном случае мои желания не значат ничего, потому в какой-то момент наступила тишина, а наши ножи покинули ножны, и Демид, как и в прошлый раз, громко рявкнул:

– Братья! Мы снова здесь и мы еще живы! Хвала!

– Хвала! – дружно ответили ему мы.

– Пращурам нашим славным – хвала!

– Хвала!

– Трибогу великому – слава!

– Слава!

– Тому, кто был первым из первых, – память вечная!

– Память вечная!

И снова стояла луна над дубом – огромная, желтая, близкая настолько, что, наверное, с самой верхушки дерева можно было до нее дотронуться рукой. И ходила по рукам чаша с хмельным вином, и я чувствовал на своих плечах тяжесть кольчуги, слышал шелест плаща, покрывавшего мою спину, а на коленях у меня лежал меч, помнивший сотни битв и тепло рук тех ведьмаков, чья сила и память сейчас струилась в моих венах вместе с кровью. И пока я жив, они не мертвы. Как, наверное, теперь не умру до конца и я, если, конечно, вовремя успею найти наследника.