– Ты поймай меня, мой друг!

Так надеюсь я: а вдруг?..

Как поймаешь ты меня —

Сразу стану я твоя.

На что сам Стёпик, внезапно превратившийся в того девятнадцатилетнего парня, которым был два года назад, смущенно отвечал:

– Дык, а как мы?.. Ты ж – эвон какая! А у меня, гли-ко, и крыльев нет. Как я тебя поймаю?

– Поймаешь-поймаешь! Я сейчас полечу и спрячусь, а ты меня найдешь. И я тебя поцелую.

– А если не найду?

– А тогда я во-о-оон в тех кустах сидеть буду.

– Тады ладно, – сказал Стёпик и зажмурился. – Прячься давай! Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать.

Он открыл глаза и увидел, что никаких кустов вокруг нет и в помине.

– Э!.. Так не чес-стно!.. – обиженно прогудел басом «птер», понимая уже, что он вовсе не парень, а Маруся и всё остальное ему только приснилось.

Правда, он так еще и не мог понять, где находится. Над головой – открытое небо, вокруг – сплошное болото… Однако вчерашние события вспомнились быстро, и особой радости это «птеродактилю» не доставило. И зачем он поперся к Матрене Ивановне? Полетел бы сразу к Подземному Доктору, давно бы уже с чистой совестью в своей землянке сопел, сны про Марусю смотрел…

«Что?! – От возмущения Стёпик даже подпрыгнул. – Какая еще Маруся? Чего эта корова крылатая в моей башке поселилась?!»

Нет, нужно было срочно куда-то лететь, и лететь очень быстро, чтобы ветром из головы всю дурь выдуло!.. Только вот куда теперь лететь? Если бы не Матрена Ивановна, то понятно, что к Доктору в Устюг. А теперь что?.. Бабка сказала, что Глеба в обиду не даст, а его, Степана, ежели что, в петуха превратит. Ну, в сказки-то он давно уже не верит, так что насчет петуха, наверное, можно не шибко переживать… И потом, петухи тоже живут. Им и еды меньше нужно, и места. Главное, людям на глаза не попадаться – живо схарчат… Интересно, а говорить он сможет? А то ведь и к Мирону с Игнатием лучше не возвращаться, они от курятинки точно не откажутся.

Тьфу и еще раз тьфу!.. Какой петух? Какая курятина?! Нужно скорее к Подземному Доктору лететь, просить, чтобы мозгов прибавил, пусть хоть куриных, но поболе. И вообще лететь к нему нужно, про Глеба рассказывать. Хоть Матрена Ивановна и говорит, что Глеб добрый, а Доктор злой, тока жизнь-то ему, Стёпику, не Глеб вернул, а Подземный Доктор. А за это – платить, не расплатиться! Так что про Глеба он Доктору всё равно скажет, а что уж он там дальше удумал – не его, Степаново, дело.

«А тебе ни до чего дела нет, – будто кто-то чужой проворчал в голове Стёпика. – Пущай режут друг дружку кто ни попадя, продают с потрохами хоть брата, хоть свата, хоть маму родную; пущай злой доброго губит – тебе-то што? Тебе бы тока брюхо набить да в теплую нору зарыться. Хорошо бы еще с Марусей под боком».

– А-а-ааа!!! – взвился «птер» в небо зенитной ракетой, только что дым из задницы не шел. – Я убью эту Марус-сю и с-съем!

Он взлетел так высоко, что ему стало холодно. А еще – трудно дышать и управлять хвостом и крыльями. «Цель не обнаружена», – подумал бы Стёпик, будь он и правда ракетой и совершил бы самоподрыв, но поскольку такие слова и понятия были ему неведомы, он просто воспользовался случаем, чтобы, пока еще не задубел и не задохнулся окончательно, внимательно осмотреться с такой удобной верхотуры.

«Птер» завертел головой и тут же увидел блеснувшую вдали нитку реки. А еще дальше, почти у самой линии горизонта, – затуманенные воздушным маревом строения и развалины Великого Устюга. Напрямик к городу лететь было бы проще, но Стёпик поймал себя на мысли, что почему-то совсем туда не хочет. Знал, что надо, а вот что-то его отталкивало – и всё тут!

«Надо же умыться сначала, да водички попить!» – схитрил он и развернулся к реке.

Пикировать с большой высоты ему очень понравилось, решил даже, что стоит как-нибудь это повторить. Только нужно будет хорошенько перед этим отдохнуть и как следует покушать, чтобы сил хватило забраться повыше. Хотя, если с едой перебрать, он станет тяжелым, и тогда высоко взлететь не получится. Ситуация складывалась непонятная, как присказка про птичку, у которой то хвост к смоле прилип, то клюв увяз. «Ничего, – успокоил себя Стёпик, – разберемся. Лишь бы петухом не стать, тогда вообще выше забора взлететь не получится». А еще подумал, что поскольку Маруся легче, чем он, то и подняться, наверное, может еще выше. На сей раз он ругать себя за Марусю не стал, поскольку вопрос касался всего лишь полетов. А летать еще никто никому не запрещал. Летите хоть на Луну, коли силушки хватит и леталка имеется.

С такими отвлеченными мыслями и подлетел Стёпик к реке. Вот только ни попить, ни умыться ему не пришлось. Еще на подлете он заметил тяжело бредущего по берегу волка-мутанта. Правда, сначала «птер» даже не понял, что это волк, – издали ему показалось вообще черт-те что, какое-то похожее на гигантского паука чудо-юдо. Откровенно говоря, он даже собрался облететь стороной это недоразумение – развелось нечисти, нормальному человеку крылья приткнуть некуда! – но потом, приглядевшись внимательней, охнул: это был никакой не паук; это волк-мутант тащил на спине человека. Причем человека небольшого, щупленького, скорее всего девушку. «Да в конце концов, какая разница кого! – раздраженно мотнул головой «птеродактиль». – Вы говорите, што мне, окромя себя, ни до кого дела нет? А накося вот – хвост мой вам в глотку!» И Стёпик, сделав крутой разворот, чтобы лететь от солнца, в крутом пике помчался на хищника. Волк, вероятно, был очень старым и вдобавок уставшим, поскольку не услышал свиста рассекаемого крыльями воздуха. И лишь когда Стёпик, когтями подцепив за рубаху волчью жертву, взмыл с нею в небо, поднял ему вслед плоскую уродливую морду и так истошно завыл, что у «птеродактиля» заныли зубы. Оглянувшись, Стёпик увидел, что волк мчится следом за ним. И теперь он выглядел отнюдь не уставшим – напротив, в хищника, казалось, вселились бесы из преисподней – с такой легкостью перепрыгивал тот встречающиеся на пути кусты и овраги.

«Он ведь, поди, и не отстанет, – мелькнула у Стёпика мысль. А следующей была такая: – А куда я, собственно, лечу?..»

Лететь к Подземному Доктору было теперь несподручно. Нет, если бы девчонка, или кто там в его когтях, была в упряжи-переноске, то лететь можно было куда угодно. Но в когтях ее нести было мало того что неудобно, так еще и опасно – холщовая ткань рубахи и так уже начинала трещать.

«Отнесу-ка я ее к «братцам», – решил «птер», – пусть сами думают, что с ней делать». От этого решения Стёпику вдруг стало так легко, будто его ноша потеряла вес. На самом деле, хоть он и не хотел себе в этом признаваться, облегчение ему принесло то обстоятельство, что, пусть и временно, откладывался полет в Устюг, к Подземному Доктору.

Стёпик первым делом направился к землянкам. Сделал круг, второй, посвистел, покричал – никто из «братцев» наружу не вышел. «Птер» вспомнил, что Игнатий с Мироном собирались делать для Нюры сарайчик, и повернул к берегу. Уже снижаясь, он заметил возле кустов моторную лодку, точно такую же, а скорее всего – ту самую, что он видел вчера в Палеме. Это показалось ему более чем странным.