Оба «братца» сидели неподалеку от сгоревшей «галеры». И оба выглядели, мягко говоря, задумчивыми, а если точнее – злыми и хмурыми. Опустившись на землю и продолжая удерживать лапой добычу, Стёпик инстинктивно прикрыл ее крылом.

– Ты куда пропал?! – вскочил на ноги Мирон. – Мы тут всю ночь просидели, тебя дожидаючи!

– Заблудилс-ся, – буркнул «птер». – Я с-сам на болоте ночевал.

– Там тебе и место! Потому что ты лягуха перепончатая! Заблудился он!.. Как ты мог заблудиться, когда сверху всё видно?!.

– Ладно, Мирон, остынь, – поморщился Игнатий. – И без твоего ору башка с недосыпу трещит. – Затем он сердито зыркнул на Стёпика и буркнул: – Сейчас в Устюг полетишь.

– Зачем? – скривился тот.

– Повезешь Доктору подарочек.

«Птеродактиль» совсем упал духом. Так не хотелось лететь к Подземному Доктору – и вот на тебе! Подарочек какой-то придумали…

– У него ш-што, именины?

Мирон открыл рот, собираясь выдать новую тираду, но Игнатий шикнул на него и мотнул головой в сторону «Москвы»:

– Вон, у этого именины скоро будут. Али поминки; не знаю уж, што с ним Доктор праздновать станет.

Стёпик посмотрел на «галеру» и лишь сейчас увидел сидящих спинами к обугленному борту связанных по рукам и ногам мужчину в одежде храмовника и одетого так же здоровенного, жуткого вида мутанта. В том, что это и есть Глеб, «птер» ни на мгновение не усомнился. Теперь стало понятным, и что здесь делает лодка. Неясно было только, зачем Глеб с тем, вторым, сюда пристали и как удалось с ними справиться Игнатию и Мирону. Он удивился еще больше, когда, обернувшись к «братцам», увидел висящий за спиной у Мирона автомат. Это что же получается, они не просто умудрились захватить отнюдь не выглядящих слабаками «гостей», но еще и обезоружили их?.. Чудеса да и только!

Игнатий перехватил изумленный взгляд Стёпика и пояснил:

– Свезло нам, Степан. Бывает же так, што идешь рыбку ловить, а она – раз! – и сама на берег прыгает.

– У меня так не было, – помотал головой «птеродактиль».

– А у меня бывало разок. Щука за пескариком гналась, тот из воды и выпрыгнул.

– Эти на пес-скариков мало похож-жи, – кивнул на пленников Стёпик. – И какая ж-же рыбина долж-жна была за ними гнатьс-ся, ш-штоб они к вам с-сами в руки прыгнули, да ишшо и автомат отдали?

– Не гнался за ними никто, – сказал теперь уже Мирон. – Тока дурни они, вот што. Их трое было сначала-то. Ну и девка ишшо, ту в расчет не беру. Так они нет бы вместе держаться – по сторонам разбрелись! А ентот вон, – мотнул он головой на мужчину, сидящего рядом с Глебом, – вообще невесть што удумал – на свово же товарища с автоматом пошел, пока тот в кустах оправлялся…

– Тим, это правда?.. – в ужасе уставился Глеб на храмовника.

– А ну-ка заглохни! – рявкнул на мутанта Игнатий и кивнул Мирону: – А ты давай, дальше рассказывай. Степану-то ишь как интересно стало.

– Так а дальше што?.. – пожал плечами Мирон. – Я-то сбоку от него в кустах стоял, бревнышко уже приготовил…

– Как ты, криворукий, бревнышко-то удержал? – усмехнулся второй «братец».

– Так махонькое бревнышко-то, аккурат под мои руки, – не стал обижаться Мирон. – Ну и приложил тем бревнышком ентому по темечку… Ему хватило, не боись. А я «калаш» подобрал да на помощь к тебе побег.

– Я-то за Нюркой отправился, – подхватился Игнатий. – Там ить как вышло: лодку-то мы издаля́ услыхали, ну и притаились в кустах. А она – накося! – к нам стала сворачивать. А Нюрка-то глазастая, сразу в ней Глеба углядела. Едва удержали ее – хотела вплавь к нему кинуться. Ну а кады они пристали к берегу-то, да Глеб с ентим вон к «галере» отправились, тут мы ее сдержать не смогли – нырнула Нюрка в реку да и пограбастала под водой туды, к «Москве» ентой ближе. Мне-ка бы за ней бечь, да там же «калаш», и место открытое… Срезал бы ентот вон очередью, я бы и крякнуть не успел. А тут он возьми да к кустам попрись – дружка, вишь, свово порешить задумал с чего-то… Храмовник – он храмовник и есть, нелюдь же… Ну а я што – тады и побег к Нюрке-то. Она ужо Глеба-то едва не насмерть притопила, спасать пришлось.

– И притопила бы, – раздался сзади девичий голосок. – Пущай бы меня потом Подземный Доктор наругал, а всё одно. Жалко, што ты не дал мне, злыдень хромой.

Стёпик обернулся. Из реки выходила Нюра. Бледная, с висящими длинными сосульками волосами, в облепившей худющее тельце мокрой холщовой хламидке, она напоминала утопленницу. Еще и большущие глаза злобой пылали – ну точно из загробного мира явилась!

«Птеродактиль» невольно поежился и, забыв о своей добыче, убрал с нее крыло.

Нюра застыла. Злоба из ее глаз мгновенно улетучилась. Теперь они выражали такое изумление, будто Стёпик держал в лапах по меньшей мере саму Святую. Или, на худой конец, Деда Мороза.

Промахнулся он совсем ненамного. Нюра, моргнув пару раз, проговорила с испугом:

– Пошто ты Доктора-то принес, Стёпик?..

– К-кого?.. – судорожно сглотнул «птеродактиль».

– Подземного Доктора… – Тут девочка подбежала к нему и, протянув руки, торжественно заявила: – Я поймала Глеба! Давай мне его шкуру, ты обещал.

– Чаво я тебе обещ-щал?.. – выпучил глаза Стёпик. – Нюра, ты в воде не ш-шибко долго с-сидиш-шь? Головуш-шку не зас-студила?..

– А я не тебе говорю, отстань!

– А кому тады, ей?.. – «Птер» наклонил голову и впервые подробно сумел рассмотреть, кого же он спас от волка.

К его удивлению, это была вовсе не девушка, как он подумал вначале. На земле возле его лап сидел и трясся от страха… мальчишка. Уже не ребенок, заметно постарше Нюры, но еще и не взрослый парень. Он и впрямь сильно походил на Подземного Доктора – те же прямые черные волосы, такие же темные, глубоко сидящие на узком лице глаза… Будто бы Доктор взял – и уменьшился в размерах. Правда, того Стёпик ни разу не видел таким испуганным. Мало того что трясется, как лист на ветру, так еще и слезы по щекам ручьем льются.

– А ить и впрямь Доктор!.. – ахнул кто-то из «братцев».

– Не… – пугливо откликнулся второй. – Мал шибко.

– Это его сын, – подал вдруг голос связанный храмовник. – Всё, не жить вам теперь, попали вы.

– Чаво?! – разом повернулись к нему оба «братца». – А ну повтори, што сказал!..

– Какой такой сын? – замахал разновеликими руками Мирон. – Нет у Подземного Доктора никакого сына! Мы три дня в его подземелье сидели, не было там ни сына, ни дочери, никаких детей вообче! Пошто соврал, сучий потрох?!

Но храмовник демонстративно отвернулся и опять замолчал.

– Да и хрен с ним, – махнул рукой Игнатий и опять посмотрел на «птера»: – Ты его откель взял-то, птичка быстрокрылая?

– Где взял, тамока уже нету, – традиционно обиделся на «птичку» Стёпик. Но потом всё же сказал: – Волк его на с-спине по берегу тащ-щил. Не мог ж-же я человека на рас-стерзание зверю ос-ставить!