На первый взгляд стремление завернуть троллинг в американский флаг может показаться, мягко говоря, экстравагантным, особенно если вспомнить наиболее деструктивные формы троллинга. Когда, к примеру, идут организованные атаки на родителей недавно покончившего с собой подростка, я не могу придумать менее убедительного оправдания, чем «свобода слова». Не могу я придумать и более близорукого взгляда на поведение, цель которого – поставить в неловкое положение, унизить или запугать, в чем, как хорошо известно, специализируется weev. В 2008 г. в посвященной ему статье в New York Times weev хвастался, как выложил персональные данные и писал гадости о Кэти Сьерре, авторе книг по программированию, в том числе бестселлера «Изучаем Java»{298}. Сьерру так затерроризировали, что она была вынуждена вообще уйти из Интернета{299}. О другом, более свежем случае травли и попытки шантажировать жертву клеветы стало известно в 2013 г., когда в суде слушалось дело по иску компании AT&T к weev’у{300}. В таких случаях, особенно когда поведение троллей подпадает под юридическое определение харассмента (на который, между прочим, Первая поправка не распространяется), идея о том, что мучая незнакомых людей, тролли на самом деле «борются за свободу слова», звучит абсурдно и сама смахивает на троллинг.

И все же, независимо от того, насколько невероятной может показаться связь между троллингом и свободой слова, и от того, какой сигнал тролли намереваются послать, используя этот дорогой для американцев идеал, экстремальные поступки троллей привлекают внимание к уродливой стороне свободы слова. Той самой свободы слова, на которую так часто ссылаются люди, чьи слова всегда были самыми свободными – гетеросексуальные белые цисгендерные мужчины (т. е. мужчины, чья гендерная идентичность соответствует культурным ожиданиям, связанным с их биологическим полом), – чтобы оправдать ненавистнические высказывания в адрес маргинализованных групп. В этих случаях ссылки троллей на гарантированную законом свободу слова подразумевают не столько правовые аспекты Первой поправки, сколько нежелание выслушивать указания относительно того, что тролли должны, особенно от тех, чьи взгляды они не уважают.

Точно так же как троллинг выставляет в неожиданном и, возможно, неприглядном свете традиционные представления о свободе слова, он выявляет и потенциально разрушительные последствия свободы, которые, будучи доведены до своей крайности, понимаются как «свобода для меня», и какая мне разница, как мои поступки ущемляют свободу других людей. История Америки пестрит эпизодами, когда свобода, воля, самостоятельность и, конечно же, стремление к освоению новых рубежей – все то, что, как принято считать, сделало Америку великой, – несли успех одним и абсолютно разрушительные последствия другим. Идея о том, что человек имеет право, а возможно, и обязан использовать других людей в личных интересах, – американская мечта во всем своем уродстве – и эту самую идею воплощают наиболее агрессивные формы троллинга.

Как показывает эта глава, да и вторая часть книги в целом, тролли – вовсе не аномалия. Они прекрасно вписываются в современный медийный пейзаж Америки и играючи копируют самые распространенные образы и модели, принятые в западной культуре. В этом смысле тролли – идеальные идеологические субъекты. Но тогда, что именно критикуют люди, когда критикуют троллей? Я полагаю, что критика троллинга – это опосредованная (и даже ненамеренная) критика культуры, которая порождает троллинг. Такое предположение немедленно расширяет масштаб и значение так называемой проблемы троллинга. Подробнее поговорим об этом в заключении, а пока рассмотрим, как далеко зашел троллинг и куда он может направиться дальше.

Как агенты переваривания культуры, тролли зависят от перемещения политических, исторических и культурных дюн и сами отражают это перемещение. Поэтому логично было бы предположить, что изменения в мейнстримной культуре приводят к соответствующим изменениям в субкультуре троллей – важный момент, который необходимо учитывать, рассматривая различия между зарождающимся миром троллей середины 2000-х гг., сформировавшимся миром 2008–2011 гг. и разрозненным миром троллей 2012–2015 гг. В этой главе анализируются два фактора, содействовавших этим изменениям: мейнстримизация культуры мемов и серьезные сдвиги в Анонимусе. Этот анализ не только дает описание троллинга в настоящий момент, но и демонстрирует неразрывную связь троллинга и мейнстрима.