своим наследником не провозглашал. Ему стоило предполагать, что рано или поздно я женюсь и обзаведусь собственными сыновьями, и если он не думал об этом, то сам виноват. Я уже отправил в Англию Гуго де Бардольфа. Он отплыл сегодня поутру и при удаче передаст весть моему юстициару Лоншану до того, как Джонни пронюхает о ней. Если ты права и братец не обрадуется ей, Лоншан позаботится, чтобы его недовольство ограничилось простым ворчанием.

Королеве оставалось уповать на это.

— Я рада, что ты пришёл к согласию с Танкредом, Ричард. Как ни любила бы я Констанцию, мне не хотелось бы видеть Генриха правителем Сицилии. Насколько я о нём наслышана, этот человек из тех, кто до могилы не забывает обид. Не знаю, как насчёт Джонни, но в Генрихе ты обрёл врага. Узнав, что Англия официально признала королевский титул Танкреда, Генрих будет в бешенстве. Этим договором ты обращаешь его в непримиримого недруга.

Будем надеяться на это! — со смехом ответил Ричард. И смех этот звучал так беззаботно и уверенно, что Джоанна не могла не присоединиться к нему.

Прознав о согласии Танкреда уплатить Ричарду сорок тысяч унций золота, Филипп пришёл в ярость и потребовал отдать ему половину этой суммы как его долю. Ричард, не в меньшей степени разъярённый подобным требованием, указал на факт, что вдовья доля Джоанны не может рассматриваться как военная добыча. Но французский король стоял на своём, и в итоге Ричард неохотно согласился уступить ему треть, опасаясь того, что в противном случае француз откажется от крестового похода. Уладив этот последний спор, государи решили провести зиму в Мессине, дожидаясь весны с её благоприятными ветрами. Однако Филипп не подозревал, что Ричард ожидает также приезда матери и своей невесты.

ГЛАВА XI

Памплона, Наварра

Октябрь 1190 г.

Памплона город древний, его основал римский полководец Помпей. Расположенная на пути паломников к святыне Сан-Хуан-де-Компостела столица Наварры была городом самым известным по ту сторону Пиренеев, поэтому одно время Наварру именовали даже королевством Памплонским. Однако Санчо де Хименес проводил в ней мало времени, потому как тут находился центр епархии, а отношения с списковом у него не сложились. Поэтому грядущий визит английской королевы поставил его перед дилеммой. Ему хотелось принять её в Туделе, вот только заставлять гостью проделать после такого долгого путешествия ещё шестьдесят миль казалось не очень вежливым. Даже более близкий дворец в Олите отстоял от столицы почти на тридцать миль к югу. Санчо строил резиденцию в Памплоне, но так и не завершил дело. В итоге он решил, что удобства Алиеноры значит больше, чем нежелание склониться перед человеком, который ему неприятен. Епископ вполне охотно согласился приютить государя и его высокопоставленную гостью — его радовала возможность выставить короля просителем, а заодно шанс посмотреть на женщину, более полувека служившую темой для пересудов.

Оказанный Алиеноре приём оказался достаточно роскошным, чтобы устроить всех заинтересованных лиц. Обильный пир призван был показать, что Памплона не ударит в грязь лицом перед Пуатье и Парижем. Гости удалились в свои апартаменты в епископском дворце или в городе только после того, как ночь давно окутала долину реки Арга. Но не все готовы были лечь в постель, и старший сын Санчо и преемник его имени прогуливался по саду со своей сестрой.

— Итак, как тебе понравилась будущая свекровь, малышка?

— Мне она показалась элегантной, очаровательной и, пожалуй, пугающей, — сказала Беренгария, потом помолчала немного. — Пока она жива, у Англии будут две королевы.

— По мнению некоторых невест, это на одну больше, чем надо. А для тебя? — Задавая вопрос, Санчо догадывался, какой услышит ответ.

— Это мать Ричарда. Я буду женой Ричарда. Не вижу, почему мы должны стать соперницами, а тем более врагами. Полагаю, нам удастся разделить владения: пусть правит в палате совета, я же — в опочивальне. — Девушка слабо улыбнулась. — К тому же глупо было бы затевать войну, в которой у меня нет шансов победить.

Санчо тоже улыбнулся.

— Откуда в такой молодой такая мудрость? — Потом тон его из шутливого сделался серьёзным: — В этой семье тебе всегда стоит быть начеку, потому как они не такие, как мы, малышка.

— Дьявольское отродье?

— Так ты. выходит, слышала? Тебе известно, что я числю Ричарда среди друзей, но он с братьями способен Каина и Авеля поучить раздорам. А его война против родителя лишний раз доказывает правоту святого Бернара, который говорил, что Анжуйцы от дьявола рождены и к дьяволу вернутся. Тебе, выросшей в семье столь дружной, как наша, нелегко будет понять их.

— Но и их семья не напрочь лишена любви. Ричард обожает сестёр, и всем известно, что с матерью он словно две спицы в одном колесе.

Санчо знал, как сильно не хватает Беренгарии их матери, умершей родами, когда девочке было девять, и его не удивила нотка печали, прозвучавшая в её словах о тесной связи Ричарда с Алиенорой. Он надеялся, что сестра не рассчитывает, будто свекровь восполнит ей утрату. К счастью, Беренгария всегда мыслила здраво. К счастью, потому что романтичная девушка с удивлёнными глазами едва ли преуспеет в роли супруги Ричарда. Ему ли было не знать, что под обманчиво хрупкой и спокойной наружностью девушки скрывается воля, не уступающая по силе его собственной. И всё же молодому человеку хотелось оберечь сестру, поэтому с губ его сорвался вопрос, пусть и несколько запоздалый:

— Но ты довольна этим браком? Честно?

— Разумеется. Санчо, — без промедления ответила она, спеша успокоить брата. Но, будучи честной даже в мелочах, сочла себя обязанной добавить: — Признаюсь, это не та доля, о какой мне мечталось. Я всегда хотела жить в тишине и покое. а жизнь с Ричардом будет, подозреваю, какой угодно, только не спокойной.

Услышь он это признание от кого другого, Санчо счёл бы его забавной чепухой. Но его сестра напрочь лишена способности улавливать абсурд и не замечала иронии положения: ей, с ранних лет желавшей стать монахиней, забыть о мирской суете в уютной тишине кельи, предстоит выйти замуж за самого знаменитого короля христианского мира, жаждущего славы и власти с такой же силой, с какой ладонь его сжимает рукоять меча.

Беренгария умела читать по лицам и заметила тень беспокойства брата.

— Этот удел предназначили мне Всевышний и наш отец, и я не ропщу. Лестно также, что