Сказала и поняла, что уже сдаюсь. Потому что вступила в переговоры. Не сказала сразу категорическое нет. Какая же я все-таки дура!

– Не окажешься, – вдруг резко и твердо произнес Ленский. – И даже сравнивать больше не смей, поняла? Марго – девочка-однодневка, ты – совсем другая. Как бы это глупо не звучало, но с тобой я чувствую себя собой. Могу быть настоящим. Не играть что-то и не строить из себя непонятно кого. Я хочу быть таким. И именно с тобой. Без тебя это не имеет смысла.

Убеждали даже не слова, сам тон. Так, словно он все уже решил для себя. Слишком серьезный. Слишком категоричный. Слишком собственнический. Слишком.

– А если я скажу, что не испытываю тех же чувств? – попыталась прощупать зыбкую почву я и заодно поправить на кое-ком корону. А то он что-то разошелся не на шутку. Но даже эти мои слова не смутили великого тигра.

– То ты солжешь, – не задумываясь, ответил он. Переместил пальцы одной руки на мое запястье, а другой коснулся моей щеки. Между нами вдруг оказалось преступно малое расстояние, я чувствовала его дыхание на своих губах. – Ты солжешь, Эля, – прошептал он, касаясь подушечкой пальцев моих губ, – Ты – солжешь. А вот твое дыхание, твой пульс, твои глаза – нет. Я тебе нравлюсь, малышка. Как бы ты это не отрицала. И я не причиню тебе боли. Обещаю.

Пульс зашкаливал, руки слегка подрагивали, меня то и дело бросало в жар. А он ведь ничего не делал! Ничего! Просто касался и говорил. И от его слов ускользало сознание, исчезали сомнения, возникало желание сделать шаг в эту бездну.

– Доверяйся мне, Эля, – продолжал искушать меня этот дьявол, – дай шанс. Дай нам шанс.

Он находился на расстоянии поцелуя. Поцелуя, который свершится вот-вот. Не хватало последней капли, спускового крючка, способного смести все барьеры. Не хватало моего «да». Но решусь ли я? Смогу ли?

– Один шанс, Ленский, – вдруг услышала я свой же прерывистый шепот. – Всего один. Иначе…

Я не договорила, подавшись вперед и разорвав это мучительное расстояние. Легонько коснулась его губ, а в следующий миг меня сжали так бережно и крепко, словно обещали, что не отпустят. Ответили на поцелуй так, что закружилась голова, а мир смазался. Я все-таки шагнула в бездну. И только его руки сейчас могли меня удержать над ней. Не упасть. Не разбиться. Не подведи, Ленский. Только не подведи, умоляю.

[1] Эля перечисляет мюзиклы «Элизабет», «Бал вампиров», «Гамильтон».

Глава 26

Вот так, неожиданно для самой себя, я оказалась в статусе самой настоящей девушки Арсения Романовича Ленского. Как говорится, доигрались. Жалела ли я об этом? Пока нет. Арс просто не давал мне такой возможности. Я и представить не могла, что он такой выдумщик. Потому что на наше первое официальное свидание Арс притащил меня в книжное кафе. Я ошеломленно оглядывалась по сторонам и изучала книги, размещенные на стеллажах. И чего там только не было! Русская и зарубежная классика, фантастика, фэнтези, любовные романы. Я нашла там даже несколько знакомых авторов, которых с удовольствием бы почитала.

– Так и знал, что книги тебе понравятся больше, чем я и мое общество, – с притворной обидой заметил Арс, подходя ко мне со спины и словно невзначай положив руки на мои плечи. Я все больше замечаю, что он то и дело пытается до меня дотронуться. И я постепенно начинаю привыкать к его тактильности. Стоит ли говорить о том, что за руку меня держали практически постоянно, стоило нам оказаться вместе? А еще Арс будто чувствовал границы, за которые я пока не готова зайти. Не позволял себе лишнего и меня не торопил. И это как-то успокаивало, заставляло доверять ему все больше. Просто, как ни крути, а мысль, что бабник Ленский решил остановить свое внимание на мне, в голове не укладывалась. Пусть даже умом я понимала, что он не стал бы ссориться с Елисом. Ни одна девушка, с которой хочешь небольшую интрижку, не стоит мужской дружбы. Даже как-то забавно выходило. Парень, разбивший сердце моей сестре, стал гарантом того, что со мной не будут играть.

– Ну твое общество тоже мне нравится, – я развернулась в его объятиях и, поражаясь собственной смелости, поцеловала его в щеку. – Иначе бы меня здесь не было. Где бы это «здесь» не находилось.

Или была, но совсем бы в другом качестве. За последние два дня все как-то совершенно закрутилось. На следующее утро после нашего знаменательного разговора с Арсом его приятель выпустил из лаборатории Леську и Женю. Что удивительно, обычно общительная подруга не спешила рассказывать мне о своем пребывании в запертой комнате с однокурсником. Да что там, она ни словом об этом происшествии не обмолвилась! Только ходила задумчивая и кидала взгляды на Свиридова. И вот теперь уже я сгорала от любопытства. Мне было до жути интересно, что же там произошло между ними. Но как это узнать, если я понятия не имею, что их заперли? Даже на мой прямой вопрос, куда Леська делась в тот день и почему не отвечала на звонки (а связь в фотолаборатории не ловила совсем), подруга промычала что-то совершенно неясное.

Но один нюанс я не могла не отметить. После того знаменательного вечера словно провели операцию по вырезанию Елисея Керна из ее головы. Леська ни словом его не упоминала, даже когда я нарочно заговаривала об Арсе. Неужели сработало? До безумия хотелось бы в это верить, но в то же время было страшно. А подойти к Жене с таким вопросом я тоже не могла.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – смеялся Ленский, когда я посетовала на молчаливость подруги. – Или ты ей прямо все-все рассказываешь?

Я тогда потупилась, потому что в его словах была правда. Я рассказывала далеко не все. Леська до сих пор не знала ни о моих уже настоящих отношениях с Арсом, ни о том, что связывало меня с Елисом. Да что там, я даже Алиске пока сказать опасалась. Не представляла, как сестра все это воспримет. Мне почему-то казалось, что ей мои начинающиеся отношения с Ленским не понравятся.

Так и получилось. Я молчала, Леська молчала, вздыхала и поглядывала на Женю.