– Не столько к собеседнику, – сказал я Энн, – сколько к жизни. Я был благодарен за влияние, которое она оказала на меня.

– Я тоже не особо общаюсь с людьми, которые меня напрягают, – сказала Энн с улыбкой.

Я кивнул.

– Чем активнее вы пытаетесь их избежать, тем сильнее раздражаетесь, когда вам это не удается. Затем вы начинаете относиться к ним серьезнее, чем они того заслуживают. А потом вы видите их как черно-белые карикатуры и думаете о них как о совершенно зацикленных на себе, совершенно бесчувственных или совершенно недисциплинированных. Вы не обращаете внимания на их достоинства. А это плохо.

Однако благодаря моему другу-буддисту теперь я старался находить в других людях то, что мог бы ценить, и вспоминать об этом каждый раз, когда я слишком зацикливался на их недостатках. Я заметил, что это особенно полезно в отношении людей, которых я вижу каждый день или с которыми особенно близок, – увы, именно они чаще всего меня раздражали.

– Забавно, но у меня все с точностью до наоборот, – сказала Энн. – Мне всегда было сложнее ценить людей, о которых я не забочусь.

Я улыбнулся, а Энн сказала:

– Знаете, что мне больше всего нравится в благодарности? Она помогает мне понять, как много внимания я уделяла банальностям.

Болезнь Энн прогрессировала (ей даже пришлось уйти с работы), и она обдумывала этот вопрос все чаще.

– Когда у вас забирают так много, – сказала она мне, сидя в инвалидном кресле (в какой-то момент оно стало для нее необходимым), – вы быстро понимаете, что для вас действительно важно.

Даже когда Энн ослабела настолько, что не могла покинуть дом без посторонней помощи, она все равно продолжала находить то, за что была благодарна. Ее дети были здоровы и хорошо учились, а муж самоотверженно ухаживал за ней. Периодически навещавшие ее бывшие коллеги, для которых она была наставником, постоянно выражали свою благодарность ей за советы и внимание, которые помогли им вырасти как в профессиональном, так и в личном плане.

– Чем-то это похоже на то, как ученики приходят проведать своего старого учителя, – сказала мне Энн во время одной из наших встреч. – Я так счастлива, что мне представился шанс изменить их жизнь к лучшему! Мне грустно думать о своей болезни, но я благодарна за то, что смогла сделать несколько хороших дел.

Благодарность делает нас сильными, улучшая настроение, но еще сильнее нас может сделать любовь, существенно влияющая на удовлетворенность жизнью{244}. Самое удивительное здесь то, что она не зависит от ответной реакции. Любовь даже к совершенно незнакомому человеку может улучшить наше настроение почти так же, как и любовь к близкому{245}.

Похоже, любовь повышает настроение не из-за романтического налета или даже симпатии, а оттого, что она заставляет нас лучше относиться к окружающим. Она формирует не сочувствие (согласно словарю Oxford Dictionaries Online – «понимание и разделение чувств другого человека») и не сожаление («переживание из-за несчастья другого»), а сострадание: отношение к их счастью с такой же заботой, как и к нашему.

В нитирэн-буддизме есть термин «джихи», обозначающий глубокое милосердие или сострадание. Будда, как принято считать, испытывал его ко всем живым существам. Не связанное с человеческим эго или какими-либо условиями джихи не требует ни награды за добрые дела, ни похвалы. Радость от него – главная награда за общение с человеком, о котором вы заботитесь. Романтическая любовь способна дать первую искру для зарождения джихи, но это не одно и то же. Если мы испытываем джихи к человеку, в которого к тому же влюблены, и в какой-то момент наша любовь к нему проходит, джихи (в отличие от романтических чувств) не исчезает. Даже если наши дети почему-то отказываются с нами общаться, разве мы перестаем заботиться об их счастье – любить их? Нет, наша любовь к детям наиболее близка к джихи, возникающему в непросветленном уме. В каком-то смысле оно означает то же сострадание к дальним, что и к ближним.

В целом сострадание заставляет нас сосредоточиваться только на хороших чертах других. Не обязательно верить, что все хорошие. Речь о том, что способность быть хорошим не может быть разрушена даже тысячей плохих поступков и ее всегда можно найти под маской эгоизма и алчности. Даже когда люди, к которым мы испытываем сострадание, ужасно переживают, начинают нападать на нас и относиться к нам хуже, чем те, кому все равно, подлинное сострадание в том, чтобы не отворачиваться от них и не расстраиваться из-за их упрямства или других неприятных черт.

Сострадание может сделать нас сильнее, но иногда оно опасно – если мы не умерим его мудростью. Иначе мы можем ошибочно заключить, что его суть – всегда давать людям то, чего они хотят. И хотя (как уже упоминалось вглаве 5) тем самым мы делаем этих людей счастливыми, счастье оказывается временным. Более того, оно мешает им реализовать важные возможности личностного роста и получить больше счастья в долгосрочной перспективе. А еще люди часто хотят получить то, что не принесет им блага. Поэтому, если наша цель в том, чтобы делать других счастливыми, мы должны всегда задумываться, перед тем как действовать.

Часто у нас возникает искушение измерить глубину своего сострадания тем, от чего мы готовы отказаться ради других. Но оно не всегда связано с жертвами. Счастье одного человека не важнее счастья другого. По-настоящему сострадательный и мудрый человек заботится о собственном счастье точно так же, как о счастье других. Не больше и не меньше. Это не значит, что жертвы всегда неоправданны. Скорее речь о том, что мы должны задумываться, на какие из них стоит идти. Иногда мы заботимся о счастье другого, но нам опасно находиться рядом с ним. Например, алкоголики, поставившие крест на своей жизни, разрушают не только ее, но и жизнь своих супругов и детей. В таких случаях лучшее сострадание – уйти, вырваться из привычной среды, сохранив в глубине души желание проявлять заботу о страдающем человеке.

Сострадательное поведение не требует пассивной роли и выражения в любых ситуациях только нежности и доброты. Оно может быть нежным, но иногда требуются резкость, сила и даже гнев. Нельзя оценивать качество действий только по первому впечатлению. Да, мы стремимся сделать человека счастливее, но иногда нам приходится делать то, что совсем не похоже на сострадание. Например, родитель наказывает ребенка, чтобы научить его не бить других детей.