Цвета зубной пасты, неестественно голубая, и Портер знала – сколько ни скреби, все равно маленькие сгустки останутся, потом она их обнаружит в резинке своего белья либо под пупком.

– Как узнать, справишься ты или нет? – вздохнула Портер.

– С чем справишься? – Доктор Макконнелл уже наводила в кабинете порядок.

Ее наверняка ждет следующий пациент, еще одну будущую маму надо успокоить.

– С материнством. – Портер села, живот холодный и влажный. Подоткнула рубашку, разгладила на теле. – Со всем этим.

Астрид кашлянула. К ней вернулась обычная стойкость.

– Вас беспокоит что-то конкретно? В городе есть замечательные курсы для будущих мам, группы по уходу за новорожденными, специалисты по кормлению… – Доктор Макконнелл выжидательно умолкла.

Портер засмеялась.

– Да, конечно, все это тоже. Но по большому счету я боюсь, что не потяну. Не смогу быть хорошей, толковой, терпеливой мамой. В этом смысле.

Доктор Макконнелл кивнула. Подобное она слышала не раз.

– Вот что я вам скажу: как правило, если будущую маму беспокоит, что она не справится с материнскими обязанностями, это значит, что она с ними обязательно справится. Если вас осознанно тревожит психическое и эмоциональное здоровье вашего ребенка, вы будете за этим следить. Поводов для беспокойства не вижу. – Она прикоснулась к запястью Портер. – Расслабьтесь. Думайте о себе. Займитесь пренатальной йогой. Иглотерапией. Медитацией. Вы все время общаетесь со своим ребенком. Разговаривайте с ней. Делитесь чувствами. Вы должны пройти через это вместе, понимаете?

– Понимаю, – кивнула Портер, глядя на свой выпуклый живот.

– Тогда увидимся через несколько недель. Астрид, рада вас видеть. Вы тоже за своим ребеночком последите, хорошо?

Доктор Макконнелл обняла Портер и Астрид и упорхнула в коридор. И уже пригласила в смотровую следующую пациентку. Тоже, по сути, родительский уход, когда помогаешь стольким женщинам (и их партнерам, надо полагать) перебраться с одной стороны жизни на другую, преодолеть этот сложный барьер. Все, кто прошел через руки доктора Макконнелл, становились другими людьми. Рэчел как-то сказала Портер, она где-то слышала, что рождение ребенка – главная причина, по которой женщины становятся повитухами и акушерками, беременность и деторождение их так меняют, что они превращаются в наркоманок, не способных оторваться от уютной и теплой женской матки.

Портер думала, что в коридоре увидит Рэчел – сама бы она тут же примчалась, получи она подобную эсэмэску, однако Рэчел не было. Дружба – штука загадочная, как и любовь, правил тут нет. Или есть, но Портер они не известны. Она ведь никогда не была подружкой невесты. Стыдно себе в этом признаться, но факт! Из всех невест мира ни одна не пожелала, чтобы в день свадьбы рядом была именно она, Портер. Как же так? Она звонила, отправляла поздравления по электронной почте, посылала новорожденным подарки, приглашала молодых мамаш пообедать. Есть люди, которые движутся по жизни стаями, они окружены друзьями, как слонята, окружены матушками и тетушками, которые защищают их от житейских невзгод. А Портер – она всегда это знала – идет по жизни одна. Может, мама права, и решиться сейчас на ребенка – безрассудство, да только даже мама не знает подлинной причины. А Портер просто хочется кого-то изо всех сил любить – и быть любимой. Чтобы для кого-то она была незаменимой, важной, чтобы стереть ее из памяти было невозможно. У других для этого есть муж, верно? Законная связь, завязанная узлом лента, развязать которую не так просто. А у Портер связь с ее ребенком, их тела уже взаимодействуют, как команда, – это ли не счастье? Она будет хорошей матерью – или плохой? Доктору Макконнелл Портер до конца не поверила, хотя ей очень хотелось. Я люблю тебя, сказала она, обращаясь внутрь себя. Люблю, люблю, люблю.

Портер и Астрид медленно шли к лифту.

– Ты никогда не говорила мне про аборт, – упрекнула Астрид. – Почему?

– Как же, – сказала Портер. – Лишила тебя такой радости. Чтобы после того, как я стала королевой урожая, ты повела меня в центр планирования семьи? Ты была бы в полном восторге. – Она не хотела походить на дерзкого подростка, но не сдержалась.

– Мой восторг тут ни при чем, Портер. – Астрид остановилась. – Просто это слишком серьезное решение, чтобы принимать его в одиночку.

– У тебя была своя тайна. Я же тебя не осуждаю. Вот и ты меня не осуждай. Думаешь, было бы лучше, если бы я родила старшеклассницей? Вот уж твои подружки по садоводству, по городскому комитету да по теннису порадовались бы. А отец! Думаешь, он был бы счастлив? Еще раньше отправился бы в могилу.

– Портер Стрик! – Астрид прикрыла глаза руками. – Прекрати! Хватит.

По коридору в их сторону плелась беременная женщина. Шла медленно, короткими шажками, то и дело останавливалась глотнуть воздух, глаза полузакрыты.

Портер уже хотела предложить помощь, как тут из лифта выскочил мужчина – в руке сумка с вещами, под мышкой подушка для грудного кормления – и взял женщину за локоть.

– Почти добрались, дорогая, – произнес он и повел ее по коридору к родильному отделению.

– Давай не будем, ладно? – отмахнулась Портер, когда они прошли мимо, и нажала кнопку лифта. – И давно тебе известно про Джереми?

Астрид закатила глаза.

– Давно. Давай внесем ясность – любой имеет право на тайны. Тайны есть у всех. Мы люди! И рассказывать их всем мы не любим. Это нормально. И любителей излить душу в нашей семье тоже немного, знаю. Но, Портер, я же тебя люблю. Могла бы мне об этом сказать. Я бы давала тебе грелки. Болеутоляющее. Все, что требуется. – Астрид потянулась к лицу дочери.

Портер отпрянула, однако Астрид ее не отпустила. И Портер позволила матери повернуть лицо к себе.

– Я люблю тебя. И твоего ребенка. – Портер пожевала губы, привычка, которую Астрид всегда ненавидела. – Наверное, я сама виновата, что ты побоялась мне сказать.

Портер кивнула. Она тогда думала рассказать родителям, потом решила – а смысл? Все равно что нанять самолет, какие выписывают всякие слова в небе – ну пролетит он над Клэпхэмом, выдует из себя буквы, и они тут же растворятся в воздухе. Реальной помощи никакой.

– Сама виновата, – повторила Астрид.

Она прижала лицо Портер еще ближе, обе чуть не потеряли равновесие. Портер не привыкла в объятиям матери, и их руки не сразу нашли, где им надо быть, но в итоге мать и дочь обняли друг друга.

Лифт звякнул, двери распахнулись. Портер и Астрид шагнули в лифт, и вдруг телефоны у той и другой начали тренькать и звякать.

– Что за хрень? – возмутилась Портер. – Это все наши горе-операторы. Надо позвонить, вставить им клизму. – Портер поднесла телефон к уху и начала слушать. – Черт, – выругалась она. – Это из школы Сесилии.

Астрид кивнула и показала на свой телефон, тоже прижатый к уху.

– То же самое. Поехали. Порт, отвези меня к дому, потом вместе поедем в школу, ладно?