Астрид хотелось остановить время, выбежать вслед, быть его мамой, настоящей мамой. Много ли у нее шансов? Именно об этом ей напомнила Барбара – не историей со звонком, а смертью под автобусом.

Голова Эллиота скрылась – Астрид снова упустила возможность сказать то, что нужно.

Когда Портер чувствовала себя не очень, козы всегда подбадривали ее, допустим, кружится голова, а они потычутся носами, и ей сразу легче. Она наклонилась вытереть с лодыжки их слюни – и вдруг в животе кольнуло. Ближайший туалет внутри, за углом ее кабинета, она уже не первый год хочет его обновить, да все руки не доходят, слив работает – и ладно. Портер села на стульчак, подалась вперед, уперла локти в бедра. Будто судороги, только вряд ли это они. Она сунула между ног клочок туалетной бумаги, боязливо вытянула руку – на бумаге возник маленький кровавый архипелаг. В другой руке Портер держала телефон и тут же набрала доктору Макконнелл. Через пять минут она уже ехала в больницу. По пути отправила сообщение Рэчел, хотя после того обеда они не общались. Просто наговорила в машине. «Черт, что-то страшное, еду к доктору, если свободна, приезжай туда, буду счастлива тебя видеть». Рэчел сразу не ответила, и Портер уведомила и маму, просто сказала, куда едет. И заплакала.

В комнате ожидания сидела только одна женщина, она вязала детское одеяльце небесно-голубого цвета, почти готовое, оно укрывало ее вздыбленный живот. Дарит тепло себе и будущему ребенку. Портер помаячила у стойки, сцепив руки, чтобы удержаться и не позвонить в звонок, который для того и предназначался. Вскоре появилась женщина в белом, материнского возраста, наверное, она и есть мать, и Портер ухватилась за край стойки, чтобы не упасть. Вниз ее тянула не боль, а страх. Джереми, Астрид, Берди, Сесилия – в последние дни много всего ее отвлекало, и она забыла, как сильно желает ребенка. Сколько лет она представляла, как ее тело округляется, а внутри растет нежное тельце, ее плоть и кровь. Как ей этого хотелось! Как же ей хотелось ребенка. Хотелось быть мамой. Бессонные ночи, расшатанные нервы, вспухшие соски – все это ерунда! Даже здорово. Портер воротило, когда ее старые подруги скромно жаловались на ранние подъемы и заляпанные детской рвотой футболки.

– Стрик? – спросила женщина. – Третий кабинет. Доктор Макконнелл сейчас будет.

Портер быстро прошла в кабинет и легла в кресло, руки прижала к животу. Боли не было, во всяком случае, такой, как на ферме, и ей немного полегчало, правда, был испуг, – а что, если не болит, потому что там никого нет? Так случается, вот сердечко бьется, и вдруг – темнота.

Короткий стук – и в дверь сунула голову доктор Макконнелл, а за ней – Астрид.

– Я встретила в коридоре вашу маму. Можно войти? – Портер кивнула.

Астрид быстро подошла к ней сбоку, с обеспокоенным видом взяла за руку.

– Что случилось? Давайте посмотрим. Говорите, была кровь? – Доктор Макконнелл села на стул с колесиками и надела перчатки.

Как же непросто – быть врачом. В любой другой профессии можно позволить себе ложь во спасение, смягчить правду надеждой, облечь ее в мягкую форму. А врачи лгать не могут. Они дают тебе результаты, каких не видно на графике.

– Да, – сказала Портер.

Когда заболевали ее животные, она действовала решительно. Звонила доктору Гордону, приносила в загон груду одеял и сидела с козами, пока гроза не проходила. И с собой надо так же. Сохраняй спокойствие. Дыши ровно.

Доктор Макконнелл велела ей раздеться ниже пояса, укрыла ее колени тонким больничным одеялом. Портер лежала и думала о себе как о животном. Доктор Макконнелл молча слушала живот Портер с помощью стетоскопа, прижимая там и здесь, иногда спрашивала, не больно ли.

Астрид отвернулась от обнаженной плоти, будто и не знала каждую клеточку тела дочери, будто ее голое тело не прошло через голое тело самой Астрид.

– Сейчас быстро посмотрим область таза, Портер, убедимся, что все в порядке, хорошо? Вроде все в норме. Легкое кровотечение пугает, но это всего лишь кровь. Вовсе не значит, будто что-то идет не так. Если продолжится, как при тяжелых месячных, – тогда да, если боль усилится – тогда да. Сейчас чувствуете себя нормально? – Портер кивнула. – А крови была совсем капелька, верно?

Портер снова кивнула. Прикрыла глаза. Она слышала дыхание доктора Макконнелл и мамы, слышала, как по полу со скрипом ездит стул.

– Хорошо, давайте быстро посмотрим. – Врач выдавила на живот Портер теплую слизистую влагу, растерла ее специальной палочкой – для УЗИ.

Комнату сразу наполнил звук бьющегося сердца, будто лошадь неслась галопом. Портер открыла глаза и увидела на экране младенца, он плавал в жидкости, эдакий водный балет. Астрид ойкнула и еще крепче вцепилась в руку Портер. Портер взглянула на мать – глаза на мокром месте.

– Ой, – выдохнула Астрид. – Вот и она! О боже.

– Да, живехонькая и здоровехонькая, и по виду, и по звуку, – заверила доктор Макконнелл. – И с вами все хорошо, и с ней. Так что не тревожьтесь. Может, есть какие-то причины для беспокойства? Что-то вас заботит? – Она положила палочку на место, чтобы дальнейший разговор шел в благоприятной обстановке.

Одним врачам это удается лучше, другим хуже. Портер стало жаль беременных женщин, которым приходилось иметь дело с гинекологом-мужчиной.

Ей задали вопрос. Портер думала об этом все утро. Она посмотрела на маму, та легонько держала руку на ее плече, так королева держится за край трона ее супруга.

– Мама, прошу, отнесись к этому спокойно, – начала Портер, – но из-за аборта… – Она остановилась. Она не смотрела на мать, но и так услышала, как Астрид вздрогнула. – Ты же знаешь. Я делала аборт, давно, а потом была кровь, и кровь сегодня утром мне об этом напомнила. Но сейчас ничего такого нет? Я же не теряю ребенка?

– Нет, конечно, – успокоила доктор Макконнелл. – Матка в прекрасном состоянии. Беременность протекает как положено, все отлично. Внутри много чего происходит, сами знаете. В вашем теле полно крови, она движется, делает свою работу. Маленькая капелька – конечно, сигнал, но это вовсе не значит, что дело плохо. И правильно сделали, что приехали, теперь мы точно знаем – все в порядке.

– Как насчет секса? – спросила Портер.

– Секс во время беременности никто и никогда не запрещал, – ответила доктор Макконнелл.

Вот как людям удается «держать лицо»? В медицинских школах врачи целыми семестрами говорят о том, что у нормального человека вызывает смех – и не смеются. Перед глазами Портер возникли ряды будущих медиков, которые, глядя друг другу в глаза, произносят «пенис», «вагина», «яичники», «фекалии» и все такое.

Астрид отпустила плечо Портер и скрестила руки на груди.

– Портер. Вот почему я тебе спрашивала о Джереми Фогельмане. Думаешь, у меня глаз нет?

– Неважно, мама! Ребенок в норме? Я в норме?

– Обе в полном порядке. – Доктор Макконнелл передала Портер тряпицу – стереть с живота липкую жидкость.